Я медлю в нерешительности. Если разговор и дальше пойдет в том же ключе, я загоню себя в угол.

— Мой отец умер, когда мне было шестнадцать лет, — не сразу отвечаю я. — Упал с крыши, ударился головой при падении. Умер через несколько дней, не приходя в сознание.

— Сочувствую.

Я молча киваю. От эмоций у меня комок в горле, словно ириска там застряла. Я сглатываю, пытаясь от него избавиться.

— Братья помогали вам с матерью? — спрашивает Кэндис.

— Старшие были уже женаты и жили отдельно. Моему брату Мейсону было девятнадцать, и он уже готовился уехать в Америку. Мама сказала, что не надо откладывать отъезд, ведь Мейсон так много работал и экономил, чтобы скопить денег на дорогу. И тогда мы остались с мамой вдвоем.

— И что было дальше?

— Конечно, трудно было без отца и его заработков. Два старших брата содержали собственные семьи. Думаю, их женам не нравилось, если они чем-то помогали нам. Тяжелое было время.

— А потом вы тоже уехали.

— Я… Да, уехала. Через несколько лет.

— Оставили мать одну?

Я снова чувствую, как стены сдвигаются вокруг меня, загоняя в угол, куда я забиваться не хочу.

— Она хотела, чтобы я уехала, — только и говорю в ответ.

Кэндис внимательно наблюдает за мной.

— Вы близки с вашей матушкой? Скучаете по ней?

Я вспоминаю, как плакала мама, помогая мне упаковывать саквояж, как совала мне в руку деньги, которые были для нее отнюдь не лишними, и у меня щемит сердце.

— Да. Очень скучаю.

— Я тоже скучаю по маме. Но вам повезло. Может быть, вы еще увидитесь с ней. А мне вот уже не доведется. Не доведется попросить у нее прощения.

Я смахиваю слезинку, улыбаясь Кэндис.

— Как вы думаете, я встречусь с ней, когда умру? Увижусь на небесах? — спрашивает она, пристально глядя на меня, словно и вправду считает, что я знаю ответ.

— Вряд ли Господь в райских кущах запрещает матерям видеться со своими детьми.

Кэндис откидывается на мягкую спинку шезлонга.

— Ну да. Только какой же это рай, если ты и там полон печали?

Кэт возвращается к нам и в нерешительности останавливается между шезлонгом матери и моим стулом. Кэндис поднимает руку.

— Иди посиди со мной, Котенок.

Девочка подходит к ней. Кэндис утомлена, а Кэт за все время нашего сегодняшнего визита слова не произнесла. Мне больше добавить нечего, и мы сидим в молчании. Вентилятор над нашими головами гоняет жаркий воздух. У нас на лбах и шеях выступает пот.

Вскоре мы прощаемся, Кэндис говорит, что мы увидимся завтра. У Кэт уголок рта приподнимается в улыбке.

Назавтра Кэндис изъявляет желание побыть с дочерью наедине, а меня просят подождать в вестибюле. Я в нерешительности наблюдаю, как Кэт уводят во дворик. Она один раз оборачивается — видимо, хочет убедиться, что я ее дождусь. И я ей это обещаю.

То же самое происходит на следующий день и на следующий. У медсестры, которая провожает Кэт к матери, я спрашиваю, хорошо ли проводят время миссис Хокинг и ее дочка, но на самом деле я хочу знать, разговаривает ли Кэт с Кэндис.

Медсестра улыбается, пожимая плечами.

— Они большей частью рассматривают книги о природе, которые миссис Хокинг взяла в нашей библиотеке. Вы же знаете девочку. Она не разговаривает.

На пятый день, когда Кэт встречают, чтобы увести к Кэндис, она берет меня за руку, будто хочет, чтобы я пошла с ней.

— Боюсь, меня не приглашали, — объясняю я.

Несколько секунд Кэт смотрит на меня, потом хмурится и впервые за несколько дней подает голос.

— Пойдем, — шепотом произносит она.

Я обращаю взгляд на медсестру, ища подтверждения, что мне тоже дозволено пройти во внутренний дворик. Та снова пожимает плечами. Видимо, эта идея принадлежала Кэт.

— Не вижу ничего плохого в том, чтобы вы пошли с ней, — говорит медсестра. — Если что, посидите в сторонке.

При моем появлении в лице Кэндис отражается удивление. Улыбка, которой она встречает Кэт, чуть тускнеет.

— Это она захотела, чтобы я пошла с ней, — тихо объясняю я.

— Как вы догадались? — хмурится Кэндис.

— Она сама попросила.

На это Кэндис не находит, что сказать. Наш визит начинается с того, что Кэндис спрашивает Кэт о том, как мы провели утро. Возможно, Кэт затем и взяла меня с собой — чтобы я ответила за нее на вопрос, который ей задают каждый день. И я рассказываю Кэндис, что после завтрака мы с Кэт ходили на прогулку и видели ящерицу, прошмыгнувшую перед нами на тропинке. А потом, когда вернулись в гостиницу, Кэт по просьбе жены ее хозяина помогала готовить эмпанады — маленькие блинчики с начинкой из мяса с луком и специями. После того как мы поведали Кэндис о нашем утреннем времяпрепровождении, Кэт удаляется в самый тенистый уголок дворика и садится рисовать в своем альбоме.