Шрифт:
Он остановился прямо над ними, пена из его рта стекала на пол, создавая лужу, которая постепенно впитывалась в куртку, заменившую Але повязку. Бешеный постоял пару секунд, а потом бросился прочь, услышав вой собратьев из зала.
Саша помог жене выбраться из-под стеллажа. Его сердце бешено колотилось в груди, словно военный барабан. Он быстро накинул рюкзак и, взяв жену под руку, направился к выходу. В этот раз он сам вытащил ее из окна, и она, ощущая невыносимую боль, крепко сжимала его плечо.
На парковке они нашли пустую тележку. Саша усадил жену в нее и закинул рюкзак.
Дорога была пуста, лишь редкие птицы кружили над руинами, и ветер гнал клубы пыли. Саша толкал тележку, его плечи были напряжены, а взгляд устремлен вперед.
Только мы
Кровь неспешно просачивалась сквозь куртку, туго обмотанную вокруг ноги Али, и стекала на дорогу, оставляя за собой зловещий багряный отпечаток. Саша, в панике, активно пытался стереть следы с земли, чтобы не привлечь внимание бешеных, которые могли оказаться рядом.
Аля лежала на боку, стараясь не тревожить рану, соприкасавшуюся с тележкой. Сознание покидало ее, медленно погружая во мрак, но она не позволяла себе поддаться этому. Она понимала, что если потеряет сознание, то станет непосильным бременем для мужа, и подвергнет их опасности.
«Я вечно все порчу», – с досадой подумала она, закатив глаза.
Тележка с трудом продвигалась по сухой траве и захламленному пространству. Позади слышалось тяжелое дыхание Саши, которое прерывалось свистящими и надрывными вздохами.
Аля испытывала жгучий стыд оттого, что ему приходилось так рисковать из-за ее невнимательности.
– Скоро будем дома, – попытался подбодрить ее Саша, но голос его дрожал.
– Как ты, милая?
– Все хорошо, – ответила Аля, но голос ее звучал слабо.
Ноги и руки онемели, голова кружилась, сердце билось как сумасшедшее, разгоняя остатки крови.
Аля вдруг приподнялась на руках, перегнулась через тележку, и ее вырвало.
– Держи, – Саша протянул ей бутылку с водой.
– Спасибо, – Аля хотела попить, но сил не было.
На улице стремительно сгущались сумерки, небо заволокли свинцовые тучи, и свет от фонаря стал едва различимым. Солнце, будто насмехаясь, опускалось за горизонт с невероятной быстротой, и Саше приходилось прилагать вдвое больше усилий, чтобы не отстать от него.
Когда силы были на исходе, он заметил знакомую крышу и припустил шаг. Аля лежала без сознания.
– Аля! – он остановился и начал трясти ее с такой силой, что казалось, ее голова вот-вот оторвется. Она что-то невнятно промычала и приоткрыла глаза.
– Не смей засыпать! – он поднял ее на руки и перенес через ограждение.
– Я не могу, – прошептала Аля, – я сейчас умру…
– Тихо, все будет хорошо, – сказал он, поднимая ее на руки и занося в дом. Внутри было холодно и сыро.
– Обожди немного, я мигом схожу за рюкзаком, – вымолвил он, бережно уложив ее на диван.
Он выскочил на улицу, где уже сгущались сумерки, и услышал пронзительные вопли. Саша ощутил, как по спине и ногам пробежала дрожь. Он схватил рюкзак из тележки и поспешил обратно.
Аля перевернулась набок, и ее вновь стошнило на пол. Боль в ноге заставила ее застонать.
– Я здесь, подожди немного, – сказал Саша, зажигая несколько свечей. Он развязал куртку на ее ноге и принялся промывать рану, аккуратно извлекая осколки стекла. Аля сжимала кулаки, стараясь не вскрикнуть от боли. Он достал из рюкзака медикаменты и протянул ей несколько таблеток обезболивающего, которые она проглотила не запивая.
Рана представляла собой ужасающее зрелище: она была глубокой и проходила по задней части бедра, спускаясь до самой икры. Края раны были неровными и рваными, из них сочилась свежая кровь. В некоторых местах кожа свисала, обнажая лежащие под ней ткани. Вероятно, под коленом были повреждены сухожилия.
Саша отвернулся, несколько секунд пытаясь прийти в себя. «Черт возьми, возьми себя в руки!»
– Не переживай, я знаю, что будет больно, – Аля лежала на животе, уткнувшись лицом в подушки; голос ее был слабым и хриплым.
– Хорошо… – Он ушел на кухню и принес бутылку с вишневой настойкой, которую когда-то передала мать Али. Настойка была достаточно крепкой, чтобы заглушить боль, а насыщенный цвет напитка обещал облегчение хоть на немного.
Саша бережно придерживал бутылку, пока его супруга с жадностью пила из нее. Ее руки дрожали от волнения и страха. Когда настойка была наполовину опустошена, он взглянул на свою жену. Она кивнула, стиснув подушку зубами, словно это могло помочь ей справиться с болью.