— Не только, товарищ полковник. А и перед теми, в чье распоряжение я еду. Там не спросят, кто отправлял, а спросят, кто привез. В таком составе и состояния я батальон не повезу. Мне дорога честь…

— А мне моя не дорога? — закричал Мурманский. — Сегодня получите сто пятьдесят комплектов обмундирования. На время. До отправки. За эти дни — свое все отремонтировать. Раньше нужно было заботиться.

Мои люди, товарищ полковник, все были обмундированы в соответствии с положенным.

— А это чьи?

— Теперь это тоже мои. Но я говорю о тех, кто был у меня в батальоне до переформирования.

— Прямо! Ваши все одеты, а я вам дал раздетых, насмешливо заметил Мурманский.

— Да. Это так, — упрямо ответил Скобелев. — Я могу вывести своих людей из общего строя.

— Ну смотрите! Пенять будете на себя.

Капитан бегом направился к середине строя и скомандовал:

— Кадровые батальонцы двадцать шагов вперед ма-а-рш!

— Савельев и Смолянинов… — подбежал командир полка к Мурманскому.

— На место, на место все! — крикнул Мурманский. Но было уже поздно, командующий и член Военного Совета с группой штабистов приближались к батальону. Мурманский побежал к строю, но, вспомнив, что нужно докладывать, растерянно остановился. Поздоровавшись с бойцами, командующий спросил:

— Это что у вас за маневры, товарищ Мурманский?

По тому, что командующий не подал ему руки, как делал обычно, и назвал по фамилии, командир дивизии понял, что Савельев недоволен.

— Да вот, товарищ командарм, пятый день вожусь с батальоном.

— А зачем вам возиться, когда есть командир батальона? — спросил Смолянинов. — Притом, неплохой командир.

— Скобелев, Глеб Софронович, если не ошибаюсь? — спросил Савельев, подавая руку.

— Здравствуйте, товарищ генерал. Не ошибаетесь, — улыбнулся Скобелев.

— Ну, как дела?

— Плохо, товарищ генерал. Даже очень плохо! — прямо доложил командир батальона. — До штата укомплектован, но многих моих людей перевели в другие подразделения…

— Очевидно, временно? — обратился Савельев к Мурманскому.

Так точно, товарищ командарм, Решили посмотреть, не лучше ли будет, — поспешно согласился командир дивизии.

Нужно не смотреть, а готовить батальон к отправке. А как с экипировкой? — снова обратился командующий к Скобелеву.

— Прислали людей в таком обмундировании, которое требует ремонта. Обещал товарищ полковник сегодня выдать полтораста комплектов на время, Это значит — на три-четыре дня, а за этот срок нужно от ремонтировать свое старое.

— Ну, это полковник пошутил. Не так ли, товарищ Мурманский? — спросил Савельев.

— Так точно, товарищ командарм! — растерянно ответил Мурманский.

— Вот видите. Сто пятьдесят комплектов, поскольку есть необходимость, получите не временно, а постоянно.

У вас вся дивизия в таком состоянии? — спросил Савельев, когда они с Мурманским отошли от строя.

— Никак нет, товарищ командующий! Вы же знаете Мою дивизию, — обиженно отозвался Мурманский.

— Знал, полковник, а сейчас не узнаю. Выходит, в этом батальоне собрано худшее?

— Я воевать собираюсь, товарищ командующий Значит, кому-то отдай лучше, а сам снова мучайся?

— Кому же вы отдаете? — с горечью спросил Савельев. — Эх, Трофим Поликарпович! Да разве сейчас время делиться?

— Я не себе берегу. Я могу взять винтовку и стать на место любого в этом батальоне. Там отвечать только за себя. А здесь, когда коснется дело, никто не похвалит Мурманского, что отправил на фронт лучшее. Нам придется отвечать за японца, а не за немца.

— Объявите полку тревогу. Задачу получите у подполковника. Кавтарадзе, — после длительной паузы приказал Савельев.

— Слушаюсь! Будете проверять, товарищ генерал? — скрывая раздражение, спросил Мурманский.

— Выполняйте! — металлическим голосом повторил командующий.

— Виноват! Слушаюсь! — пробормотал Мурманский.

* * *

— Товарищ генерал! — хмуро обратился Свирин. — Я не могу сейчас выполнить поставленной вами задачи.

— Почему? — спросил Савельев.

Полк по приказу командира дивизии эшелонирован в глубину почти на пять километров. В первой цепи у меня горстка людей только для того, чтобы обстрелять противника.