— Хорошая или плохая? — лукаво спросила Клавдия.

— Да и не знаю, — засмеялся Рощин.

— Все такой же! — взяла она Рощина под руку. — Вы зачем здесь? Военная тайна?

— Не совсем! Жениться в Спасск ездил, — пошутил он.

— Эх вы, Анатолий, Анатолий! — проговорила Клавдия, пристально разглядывая его. — Ну как в батарее? Вы все там же? Или опять военная тайна? — вдруг оживилась она.

— Да нет. Почему же? Батарея на старом месте…

— Вы надолго? — прервала его Клавдия.

— Сегодня уезжаю.

— Анатолий… Вы не обижаетесь, что я вас по имени зову? Нет?.. Прошу вас, зайдите ко мне? Посмотрите, как живу, расскажите о батарейцах, о себе, о Бурлове.

— Зайду, Клава, часиков в шесть. Давайте адрес.

— Идемте вместе, и я покажу. Вон на той стороне третий домик, с закрытыми ставнями, видите? Хозяйка ушла и ставни закрыты. Договорились?

— Договорились!

— Теперь свободны, только до шести часов! — погрозила она пальцем.

— Слушаюсь!

На Рощина эта встреча произвела приятное впечатление. Он понял: демобилизация вполне удовлетворила Огурцову. С ней стало легко и приятно говорить, с лица сошло выражение постоянного недовольства. Сейчас оно было привлекательным и живым.

4

Любимая игра в пинг-понг не развлекала сегодня Вареньку. Ее даже не радовали промахи Натали. Варенька вяло отбивала мячи и скучающе поглядывала на сосредоточенное бледное лицо сестры.

«И Натали стала какая-то другая, — думала она. — Почему всех так занимает эта противная война немцев с большевиками? Вначале все радовались, поздравляли! А сейчас…»

Варенька тоже в то далекое воскресенье бегала поздравлять крестного — генерала Ермилова, но ее слова почему-то рассердили старика. «Еще никто не правил тризну по матушке Руси! — выкрикнул он так, что Варенька испугалась. — А вот и сейчас: бог не выдаст, свинья не съест!» Тогда она сочла это обычным чудачеством генерала. Сейчас многие говорят, что они были тоже уверены в победе России над Германией.

Варенька бросила ракетку на стол.

— Довольно, Натали: скучно. — Варенька подошла к дивану и уселась с ногами в уголок. — Натали, почему в последнее время и папенька и маменька какие-то подавленные, строгие?

— Не знаю, Варенька. Наверное, у папы что-нибудь, не ладится по службе. Потом папа очень недоволен увольнением из миссии.

— А почему когда-то ему предложили работать в миссии, а теперь не хотят, чтобы он там служил? Говорят, какой-то майор возражает?

Натали покраснела и опустила глаза.

— Ему сказали, что в японской военной миссии не могут служить русские эмигранты. Это противоречит нейтралитету с Россией. Так, я слышала, папа объяснял князю Долгополову.

— А Кислицын и князь что так меланхоличны? — допытывалась Варенька.

— Откуда мне знать? У них военные дела и военные печали! — недовольно воскликнула Натали. — Читай своего Будищева.

— Наскучило, Натали. А какие у них военные печали? Они же не воюют? — не унималась Варенька.

— Глупая! Как же они могут сидеть, сложа руки, если вопрос касается нашей родины? Они не воюют, не стреляют сами, но помогают, чтобы победили большевиков. Сейчас там что-то не так. Вот они и встревожились.

— А почему ты такая скучная? Даже расхворалась, — терзала, сама того не зная Варенька сестру.

— Твоим глупым вопросам не будет конца, — раздраженно ответила Натали. Ее лицо стало пунцовым.

— Ну чего же ты сердишься? Ведь я люблю тебя, моя сестричка. Мне жаль тебя, — капризно, как в детстве, плакалась Варенька, но рассерженная Натали молчала. Не могла же она рассказать сестре о своих обманутых надеждах, о взлелеянной и рухнувшей мечте. Жадно ловя обрывки домашних разговоров о России, Натали поняла, что прекрасным иллюзиям приходит конец. Перевод же отца, попытавшегося шантажировать майора Танака, окончательно отрезвил не по летам расчетливый рассудок Натали.

— Натали, что же ты молчишь? Что с тобой? Ты бледна, — как сквозь сон, услышала Натали испуганный возглас Вареньки.

— Что тебе, Варенька? — устало отозвалась она.

— Ты чем-то огорчена? У тебя страшные глаза, — встревоженно допытывалась Варенька.

— Нет. Это просто так.

— Натали, мне с тобой жутко, — прошептала Варенька, встала с дивана и направилась к дверям, испуганно оглядываясь на сестру. Выскользнув за дверь, Варенька побежала к матери, но у двери ее комнаты остановилась в нерешительности. Из комнаты доносился разгневанный голос отца.