— Но есть другой путь, — возразил Икеда. С продвижением союзников их коммуникации удлиняются, наша армия концентрируется. Перебросив несколько соединений с островов в империю, можно заставить англосаксов отказаться не только от желания продолжать войну, но заговорить о мире без каких-либо аннексий. В этом нам помогают их бывший посол Джозеф Грю, Венденберг и другие.

— Это не путь, генерал Икеда, а один из тактических приемов на том же пути, — ответил Ямада. — Торговля, которая требует времени и траты сил. Каждый убитый солдат империи или Америки укрепляет Россию. Любой оставленный нами Америке или Америкой нам остров не прибавляет России ровным счетом ничего. Опасность сейчас в другом: хотя Тодзио и в отставке, его сторонники убьют первого же, кто посмеет заговорить о мире. Гарнизон столицы может поднять мятеж. У генерала Тодзио не всегда побеждало благоразумие, — уже с сожалением заключил командующий.

— Тодзио выражал стремление великой Японии, — сухо заметил Икеда.

Наступило длительное молчание. Барону вдруг показалось, что он продолжает разговор с генералом Умедзу. Даже, голос Икеда звучал так же убедительно. Ямада не были чужды стремления империи к жизненным пространствам, но в военных просчетах и неудачах он винил Тодзио и Умедзу. Он остался уверен в том, что в 1941 году Россия не могла выдержать одновременно удара двух, как ему казалось, сильнейших в мире армий, но не считал нужным эти мысли кому-либо высказывать.

3

Отдел военных перевозок выделил Рощину вагоны для погрузки новых приборов. Захватив с собой отделение солдат и Федорчука, капитан выехал на армейские склады.

Рощин хорошо знал приборы армейской разведки не только отечественные, но и заграничные. Новые аппараты привели его в восторг.

— Вот это да! — восхищенно выдохнул он.

Погрузку закончили к полудню. Когда вагоны выгнали СО складской ветки на станционные пути, Рощин оставил Денисовича с разведчиками сопровождать их, а сам направился в штаб артиллерии армии с докладом. Генерал Николаенко принял рапорт: и, по-старчески хитровато усмехнувшись, подошел к Рощину.

— Поздравляю, батенька, с наградой! — сердечно проговорил он, тряся капитану руку.

— Разрешите, товарищ генерал, и мне поздравить вас…

— Покорнейше благодарю! — засиял Николаенко. Весь облик старого служаки лучился радостью и удовлетворением. — Оценили! Высочайше оценили наш ратный труд! А-а, батенька мой!.. Бой в Крыму, все в Дыму, а Москва видит и Дальний Восток!.. — Неожиданно заключил: — Хватит вам сидеть в дивизионе. Пойдете начальником штаба полка. Полчок неслаженный, с закрытыми глазами в бой не бросайтесь. Постепенно, постепенно! Но народ там замечательный… Дивизион сдайте Бурлову.

Выйдя из штаба, Рощин увидел Зину. На ней была солдатская шинель с погонами старшины медицинской службы, простые яловые сапоги. Сдвинутая на затылок ушанка чудом удерживалась на пышных волосах. Рядом вышагивал стройный капитан. Чуть склонив к ней голову, тот что-то ей рассказывал.

«Это наверно и есть Юрочка, — подумал Рощин. — Подойти или не нужно?» Но Зина заметила его сама.

— Анатолий! — обрадовалась она, приветственно махая рукой.

— Здравствуй, Зина! О, ты уже старшина!

— Да. Работаю в Уссурийском военном госпитале… Анатолий, как ты думаешь: будет война с японцами? — взглянула на него Зина округлившимися глазами.

— Что ты! Японцы от одного твоего вида разбегутся.

— Бурбон ты этакий! — смутилась Зина. — Поедем к нам?

— Не могу, — ответил Рощин.

— Тогда проводи меня?

— Прошу, Зина! — адъютант предусмотрительно рас пахнул перед ней переднюю дверку автомашины.

— Зачем же? — возразила Зина.

— Я вас буду сопровождать! — галантно шаркнул ногой адъютант.

— Зачем? — удивилась: Зина. — Я не генерал.

Когда уже подъезжали к дому, Зина неловко взглянула на Рощина и тихо спросила:

Ты старшего лейтенанта Любимова давно видел? — и сейчас же торопливо и виновато добавила; — Ты не обижаешься, Анатолий?

— Нет, Зина, — серьезно ответил Рощин. — Мы были и останемся друзьями. Увижу Любимова, передам привет.

* * *

В этот день Клавдия Огурцова была свободна от дежурства. Еще с утра она отправилась на базар, рас считывая купить или выменять модельные туфли. Возвращалась перед вечером без покупки.

Второй год Клавдия жила одна. Она возмужала, Роды прошли благополучно, а трехмесячная жизнь ребенка не успела наложить на ее лицо следов материнских забот и волнений.

Теперь она чувствовала себя свободно, постоянно посещала театр Красной Армий, увлекалась по-прежнему танцами.

Подходя к станции, Огурцова неожиданно столкнулась с капитаном Рощиным.

— Товарищ комбат! Товарищ Анатолий! — обрадовалась она встрече.

— Клава! — изумился Рощин. — И не узнал бы! Какая стала!