— Давай, топай, братцы! — выкрикнул он, поравнявшись с отрядом, и запел: — У-у границ тайги дальневосточной ча-а-со-вые родины сто-я-а-ть…

— Отставить! — выкрикнул Любимов, останавливая лошадь. — Да вы пьяны, молодчик?

— Так точно, вдрызг? — гаркнул сержант и лихо представился: — Шеф-повар разведбатальона полковника Орехова! Гвард-е-ейцы! — пропел он, восхищаясь не то своими разведчиками, не то пограничниками.

— Где же это вы нахлестались? — спокойно спросил Любимов.

— За мостом, товарищ старший лейтенант, — охотно ответил сержант. — Китайские друзья угощают. За победу, значит… Шанго-о-о!

— Где ваша часть?

— А в-о-н там… капитан наш рыбачит… Эх, ушица будет! — подмигнул повар.

— Отправляйтесь к своему капитану! — распорядился Любимов.

— Слушаюсь! Вперед, трофея ходячая… Эх! По вое-е-нной дороге шел в бо-о-рьбе и тревоге… — снова затянул сержант.

Любимов догнал отряд и шепнул что-то своему старшине. Тот отделил две шеренги пограничников.

— За мной! — крикнул Любимов.

Старший лейтенант знал, что в Мулине расположен винный склад японского коммерсанта Фудзима. То, что японцы оставили его нетронутым, вызвало у Любимова подозрение.

Еще издали Любимов заметил за глинобитной стеной склада несколько солдат с посудой. Кучка китаянок и китайцев с марлевыми повязками, прикрывавшими рот, разливали из бочек ханжин. Рядом стоял древний подслеповатый старик и, как заводной, выкрикивал:

— Ниньхао! Зи-дра-стуй!.. Шанго, капитано! Шибоко шанго-о-о! — и косился на своего соседа.

Старший лейтенант подошел незаметно и остановился за разливавшим ханжин китайцем. Пограничники охватили толпу плотным кольцом.

Словно почувствовав на себе взгляд Любимова, китаец оглянулся и в ужасе попятился к толпе, пока не наткнулся на штык пограничника. Его помощники бросили ковши и закрыли лица руками. «Японцы!» — догадался старший лейтенант. Шагнув к мужчине, он сдернул прикрывавшую до глаз его лицо повязку.

— Унтер-офицер Кои! — изумился Любимов. — Яд в ханжине есть? — быстро спросил он японца, ткнув пистолетом в грудь.

— Арадзу… Арадзу… н-е-е есть! — выкрикнул Кои, энергично мотая головой.

Любимов облегченно вздохнул и спрятал пистолет.

Выставив охрану из пограничников, старший лейтенант захватил с собой Кои, китайца и японок, направился к резиденции жандармского отделения. По дороге встретилось несколько изрядно подвыпивших солдат, пограничники привели еще трех японцев и шесть женщин, раздававших спирт и ханжин на других дорогах.

При допросе Кои не сводил с Любимова изумленных глаз и охотно рассказывал, что в Мулине было оставлено шесть жандармов и двадцать пять японок из числа офицерской прислуги. Китайцев унтер-офицер мобилизовал сам. Но многие из его команды испугались обстрела города и где-то попрятались. Он сообщил, что продовольственные склады чем-то заражены. Для этого приезжала из Муданьцзяна специальная команда во главе с майором Танака. В окрестностях города бродит шестьдесят лошадей, больных сапом.

Прервав на этом допрос, Любимов направил охрану на интендантские склады, посты оповещая на все проходившие через Мулин дороги, по которым двигались войска, и отправился разыскивать штаб какого-либо соединения, чтобы передать полученные сведения.

У особняка управляющего спичечной фабрикой он увидел танкетку, рядом разгружались две машины. Солдаты сносили в особняк железные сундуки, ящики, пишущие машинки.

— Кто из начальников есть? — приблизившись к подъезду, спросил Любимов одного из бойцов. Тот, прежде чем ответить, критически осмотрел старшего лейтенанта.

— А вам кого нужно?

— Штаб какого-нибудь соединения для передачи разведданных, — не утруждая того расспросами, пояснил Любимов.

— Еще никого нет, товарищ старший лейтенант, — ответил боец.

— Старший лейтенант, подождите! — крикнул Сидевший на башне танкетки танкист и, перегнувшись в люк, крикнул: — Товарищ майор, здесь офицер-пограничник кого-нибудь из штабников спрашивает.

Из люка высунулся Рощин. Его небритое, почерневшее лицо казалось худым и постаревшим. Измятая, разорванная пулей фуражка лежала на голове блином.

— Любимов? — удивленно поднял майор брови и спрыгнул на землю. — А мне говорили, что доблестный пограничник пал смертью храбрых.

— Капитан Козырев погиб, — пояснил Любимов. Они отошли в сторонку к газонам и уселись на траву.

— Японцы на Хуньчуньском полицейском посту хотели взорвать боеприпасы, — тихо продолжал старший лейтенант, — Всему бы отряду крышка… Схватился с японцем, мину выхватил и… собой накрыл…

Обхватив руками колени, Рощин молча смотрел на цветочную клумбу. Правый уголок губ слегка подергивался.