Из-за сопок показалась луна. Кривоступенко что есть силы шарахнулся к границе, но, заметив приближающуюся овчарку, присел на колено и прицелился. По границе гулко прокатился звук выстрела.

Часть вторая

Мертвая полоса

Глава шестая

1

Начало 1942 года принесло советским людям новые радостные вести. После разгрома гитлеровских войск под Москвой Красная Армия успешно продолжала контрнаступление.

В январе на ряде участков фронта поспешный отход гитлеровцев превратился в бегство. Они бросали танки, артиллерию, автомашины…

В феврале контрнаступление советских войск продолжалось.

— И все же Япония продолжает верить в Гитлера, — отметил Савельев. — Генерал Умедзу снова перемещает соединения: подтягивает ближе к границе. Делается это, конечно, не без учета летних планов Германии. Сейчас основательно готовится. По данным штаба фронта, в его распоряжении тысяча танков, полторы тысячи самолетов и столько же орудий и минометов. Нужно, Николай Константинович, — обратился он к начальнику артиллерии, — посмотреть и наш план с учетом этих данных; кое-какие артчасти, может быть, придется переместить…

— Слушаюсь, Георгий Владимирович! Я над планом уже работаю. Когда уточню, доложу вам.

В кабинет быстро вошел начальник штаба.

— Передали из штаба фронта подробности капитуляции Сингапура, — доложил он. — По сведениям японской службы информации, союзные войска потеряли пятнадцать тысяч убитыми и девяносто шесть тысяч пленными, в том числе свыше двадцати пяти тысяч англичан. Японцы захватили четыреста пятьдесят танков, шестьсот тридцать орудий, четырнадцать тысяч автомашин. Уничтожен пятьсот пятьдесят один самолет.

Разговор перекинулся на положение южных фронтов. Командующий и генералы подошли к карте, где над Сингапуром был уже прикреплен японский флажок.

— Тодзио решил одну из основных своих задач, — заметил Савельев. — Япония окончательно вышла на простор. Помехой ее планам является сейчас только военный потенциал нашей страны.

— Теперь путь к островам южных морей и Индийскому океану у нее открыт, — подтвердил Николаенко, черкнув пальцем через Малаккский пролив. — Это — военные материалы, продукты питания, господство в водах Южно-Китайского моря.

В кабинет, читая на ходу написанный на машинке лист, вошел Смолянинов.

— Ну как, Виктор Борисович? — спросил командующий.

— Есть! Буква в букву. Перепечатал и сдал в типографию.

— Читайте, читайте, Виктор Борисович, — заторопил начальник артиллерии.

— Приказ Народного Комиссара Обороны. 23 февраля 1942 года. № 55. Город Москва, — торжественно начал Смолянинов. — Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники…

Савельев прикрыл глаза. Перед ним встала Москва: необычная, суровая, затемненная, какой он ее запомнил в день отъезда на Дальний Восток.

— …Теперь судьба войны будет решаться не таким привходящим моментом, как момент внезапности, — продолжал читать Смолянинов, — а постоянно действующими факторами: прочность тыла, моральный дух армии, количество и качество дивизий, вооружение армии, организаторские способности начальствующего состава армии.

— Подожди, Виктор Борисович. Прочти еще раз это место, — попросил Савельев.

Дочитав приказ. Смолянинов подал его командарму.

— Не рискнуть ли, Георгий Владимирович, потревожить авиаторов? Без них, пожалуй, к утру не успею разослать, а надо, обязательно надо, — попросил бригадный комиссар.

— Нельзя, Виктор Борисович, — возразил Савельев. — Совсем запретили полеты в пограничной зоне, даже на У-2. Придется посылать командиров-направленцев на мотоциклах.

На столе командующего зазвонил телефон.

— Слушаю. А-а, Зина! — оживился Савельев. — Добрый вечер, дочка. Ночь? Ну уж и ночь! Второй час? Иду, иду. Что? Звонишь не из дому? А откуда? Из Сабурово? Какая нелегкая занесла туда? А, служба? Тайна? Ну да, ну да, дочка! Нет, сейчас отправлюсь отдыхать. Теперь, правда, домой не хочется идти, — скучно проговорил Савельев. — Думал, тебя увижу. Завтра вечером? Нет, дочь, увидимся, значит, после… Хотя вот что! Ты задержись там на денек. Я завтра поеду туда и встретимся. Где ты остановилась, в ДКА? Вот и хорошо. До свидания. — Савельев положил трубку и, обратившись к Смолянинову, посоветовал:

— Идите домой, Виктор Борисович. Вас семья ждет, в кои дни к ней заглядываете. Мы уж, холостяки, поплетемся в гостиницу, дома как-то неприветливо, пусто… Вообще, правильно сделали, Виктор Борисович, что не отправили семью. Я уж давно написал Евгении Павловне, чтобы возвращалась. Хотел дочку ей обратно отослать, а потом передумал, — смущенно признался он.

— А мне, Георгий Владимирович, разрешите истребовать Соф Кирилловну? — спросил Николаенко.

Ишь чего захотел, старый лафет! — пошутил. Савельев. — За свою семью я отвечаю перед собой. А за вашу — перед вами и перед правительством.