Она свернулась калачиком на моей стороне кровати, одна рука между ее щекой и моей подушкой, другая под подбородком, шоколадные волны рассыпались по ее плечам. Она так красива, что на нее больно смотреть, на острый угол ее высоких скул, мягкую припухлость губ в форме сердечка, нижняя из которых немного полнее верхней. Ее темные ресницы касаются разгоряченной кожи, и если тебе повезет регулярно находиться так близко, как я, ты сможешь сосчитать мельчайшие веснушки, усеивающие ее переносицу.

Мой большой палец проводит по краю ее подбородка, вверх по подбородку, следуя за изгибом ее рта. Когда я касаюсь ее скулы, ее ресницы трепещут, сонные голубые глаза моргают, глядя на меня.

— Привет, солнышко, — шепчу я, и мое сердце учащенно бьется от ее улыбки с ямочками на щеках.

Дженни откидывает одеяло, и я не думаю, что мне когда-нибудь надоест видеть ее в своей постели, одетую только в мою футболку. Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, ноги — вокруг талии, и я подхватываю ее, прежде чем перекатиться на освободившееся место и уложить ее на себя.

Она прижимает ладонь к моему сердцу.

— Мне жаль, что игра прошла не так, как ты хотел.

Я накрываю ее руку своей.

— Все в порядке. Тебе хотя бы было весело смотреть с Олли и Карой?

Она не отвечает, и я знаю, что она не ушла. Я не буду давить на нее.

Через мгновение она спрашивает:

— Картер перевел тебя туда? На вторую линию?

— Да.

Она напрягается.

— Прости.

— Эй. — Взяв ее пальцем за подбородок, я приподнимаю ее лицо. — Это не твоя вина. Именно так он справляется с этим прямо сейчас, но это не навсегда. Не извиняйся за чужие решения.

Я вижу, как ее это съедает, это желание возразить мне, сказать, что она виновата не только в этом, но и всех его решениях за эту неделю. Вместо этого она прижимается еще теснее.

Я накручиваю ее волосы на свои пальцы.

— Могу я сказать тебе кое-что хорошее?

Она одаривает меня лучезарной улыбкой.

— Я люблю хорошие новости.

— Мой отец позвонил после игры. Он устроился на работу.

— Гаррет! Это потрясающе!

— Ммм. Но это еще не все. — Я провожу кончиками волос по длине ее носа, наблюдая, как он завивается. — Работа здесь.

— О Боже мой. — Она откидывает одеяло и поднимается на колени, при этом чуть не сбивая меня с ног. — Они переезжают в Ванкувер? Я познакомлюсь с твоими родителями? Твои младшие сестры? Боже мой! Они будут терроризировать тебя в каждый день, и я собираюсь помочь им!

Смеясь, я протягиваю руку и быстро шлепаю ее по заднице.

— Попробуй, и я привяжу тебя к этому столбику кровати.

Она обратно прижимается ко мне, обнимает меня за талию.

— Заметка для себя: помочь сестрам Гаррета терроризировать его. — Ее лицо утыкается мне в грудь, когда я выключаю лампу, вокруг нас опускается темная ночь. — Я так рада за тебя, Гаррет. Здесь будет твоя семья.

Дженни засыпает в моих объятиях, и я знаю, что моя семья уже здесь.

Но это чувство длится недолго, потому что, когда я просыпаюсь, мои руки пугающе пусты.

Еще нет и семи утра, едва наступает рассвет, и без Дженни, прижимающейся к моему телу, мне холодно. Я натягиваю спортивные штаны и футболку, бреду по коридору и резко останавливаюсь, когда нахожу ее сидящей под окном в гостиной, сжимающей Принцессу Жвачку, плечи сотрясаются от ее тихих криков.

Дженни — это многое. Она смелая и громкая, уверенная в себе и свирепая, тихая и мягкая. Она сильная и жизнерадостная, настойчивая. У нее большое, чувствительное сердце, которое чувствует все. Но она не хрупкая. Она борется за все. Она преодолевает себя и выходит с другой стороны, всегда, даже если это требует времени.

Эта ее версия, такая сломленная и потерянная, заставляет каждый дюйм моей души болеть за нее. Я не знаю, как это исправить, и я ненавижу себя за это.

Я подхожу к ней, сажаю к себе на колени, и она прижимается ко мне, дрожа от рыданий.

— Я ненавижу это, — рыдает она мне в грудь. — Я так сильно это ненавижу.

— Я знаю, детка.

— Я скучаю по своему брату. Я скучаю… — ее рот приоткрывается от вздоха, от которого у меня перехватывает дыхание. Она хватается за грудь, как будто эти слова причиняют боль. — Я скучаю по своему папе. Я так сильно скучаю по нему, Гаррет. Все кажется таким тяжелым и мрачным.

— Твой брат и твой папа оба любят тебя, Дженни. Картер всегда будет рядом с тобой. — Я прикрываю ее сердце рукой. — И твой папа всегда будет здесь. Ты никогда не будешь одна.

— Он так зол на меня. Что, если он никогда меня не простит?

— Эй, посмотри на меня. — Обхватив ее лицо руками, я вытираю слезы, которые продолжают капать. — Он простит нас. Он увидит, как сильно мы любим друг друга, и поймет.

— Что, если этого будет недостаточно? Что, если он будет держаться за это так долго? Что, если я потеряю Оливию? Кару? — Ее голубые глаза мечутся между моими, наполненные агонией. — Что, если я потеряю свою племянницу?