— Стоит ли напоминать, что ты такой же бабник, каким был Картер до Оливии?

— Я не такой.

Я случайно хихикаю. Упс.

Саймон закатывает глаза.

— Почему у твоего брата есть шанс изменить свою репутацию, а у меня нет? Может, я тоже хочу остепениться.

Заслуживают ли люди презумпции невиновности? Обычно, да. Но я знаю этого человека. Я наблюдала, как он очаровывал своим обаянием бесчисленное количество девушек. Все лишь для того, чтобы покувыркаться с одной из них неделю или две, а потом заменить ее другой, чтобы щеголять с ней прямо перед первой. Он бросает женщин без раздумий, и при этом никогда не упускает возможности приударить за мной.

Как сейчас, когда он обхватывает своей лодыжкой мою, пытаясь зажать мои ноги между своими. Его лицо расплывается в гребаной ухмылке, и я вспоминаю, почему я ласково называю его Саймоном Сифилисом.

— Давай, Дженни. Давай поедем ко мне. Позволь мне сделать тебе настоящий подарок на день рождения.

— Ага, — я ловлю взгляд официанта, кручу пальцем в воздухе, затем указываю на свои тако. — Можно мне коробку с собой, пожалуйста? — я ставлю подбородок на переплетенные пальцы и улыбаюсь. — Знаешь, Саймон, я бы с огромным удовольствием. С таким же удовольствием останусь и доем этот обед, — я с благодарной улыбкой беру у официанта маленькую коробочку и начинаю укладывать внутрь свои тако. — К сожалению, сегодня мне не хочется совершать ошибок размером с придурка.

Я встаю и аккуратно целую его в щеку, мысленно занося его невероятно удивленное лицо в файл под названием «я хочу запомнить это навсегда».

— Спасибо за мои праздничные тако. Не могу дождаться, когда смогу насладиться ими в тишине и одиночестве.

* * *

Особенность улыбки Беккетов в том, что перед ней не могут устоять даже другие Беккеты. Мой брат не может отказать мне, и я, как известно, время от времени пользуюсь этим.

Поэтому я не только заказываю стейк и лобстера в одном из самых модных ресторанов Ванкувера на праздничном ужине в честь моего дня рождения, но и съедаю банановый сплит с Орео в моей любимой кондитерской после простой просьбы и улыбки с ямочками на щеках. Картер съел две порции, поэтому, следуя за ним по улице после ужина, я пытаюсь не позволять пятнадцати фунтам (прим. 6,8 килограмм), которые, как мне кажется, я набрала за сегодняшний вечер, слишком сильно давить на мои мысли.

Тем не менее, я наелась, мне чертовски неудобно, и Картер заставляет меня идти пешком. К тому же, ужасно холодно, и на мне мое красивое пальто, а не теплое.

Я дрожу, укутавшись в шарф.

— Мне холодно. Куда мы идем? Почему Хэнку после ужина нужно домой, а мы гуляем по снегу? Разве ты нас не любишь?

Картер игнорирует меня, но Оливия стонет, прижимая обе руки в рукавицах к животу.

— Мне нужно прошагать всю эту еду. Я съела слишком много.

Я глажу ее очаровательный беременный животик.

— Маленькая мама была голодна. Все в порядке.

— Маленькая мама всегда голодна.

— Большой папочка тоже всегда голоден, — урчит Картер, похлопывая себя по животу.

Я корчу гримасу.

— Пожалуйста, нет. Никогда больше.

Он надувается, хмурится.

— Что? Почему?

— Потому что это совершенно отвратительно.

— Ты принимаешь все слишком близко к сердцу, — он обнимает жену, прижимаясь губами к ее уху, но не понижает голос. — Я мог бы снова поесть, но этого не сделаешь на публике, если ты понимаешь, о чем я…

— Картер! — она шлепает его ладонью по губам, прежде чем притянуть его на уровень своих глаз. — Ради всего Святого, — шепчет она своим угрожающим учительским голосом. — Хоть раз в жизни перестань болтать.

Он расплывается в ухмылке, когда мы останавливаемся перед высоким зданием в центре города.

— Я просто хочу любить тебя громко. Почему ты не позволяешь мне любить тебя так?

Оливия успокаивающе гладит его, пока моя мама делает вид, что вот-вот упадет в обморок, а я изображаю рвотный рефлекс.

— Поверь мне, детка. Никто не любит громче тебя.

Картер гордо улыбается и открывает стеклянные двери. Он заводит нас в лифт прежде, чем я успеваю полюбоваться изысканным вестибюлем, и когда мы поднимаемся на двадцать первый этаж, он наконец отвечает на вопрос, который я задала целых две минуты назад.

— Я действительно люблю тебя. Лучшая сестра на свете, — он выталкивает меня в коридор. — Вот почему мы приготовили тебе самый лучший подарок на свете.

— Подарок? Здесь? — я оборачиваюсь, рассматриваю пронумерованные двери по коридору. — Картер, это многоквартирный дом.

— Угу, — он вставляет ключ в дверь с надписью «2104», затем указывает на вход. — Добро пожаловать домой, Дженни.

У меня отвисает челюсть, ноги приросли к месту.

— Дом? Для… для меня? — я осторожно вхожу в светлое помещение, которое кажется потрясающим и полностью меблированным, если судить по гостиной. Я поворачиваюсь к своей семье, и мои глаза наполняются глупыми слезами. Я ненавижу плакать, но для меня это время года самое эмоциональное. — Это для меня? Ты купил мне мою собственную квартиру?