Мой разум видит Гаррета и фиксируется на его лице.

С ним все было тише, нежнее. Будто мы оба ступаем осторожно, на цыпочках, но не переступаем черту, даже боимся.

Это сбивает с толку, пугает и, возможно, немного расстраивает. Существует ли вообще эта черта? Не знаю, где она очерчена, но знаю, что мы по другую сторону от нее, и это делает все еще более пугающим. Потому что за ней есть что-то прекрасное, что можно обрести, есть и что-то прекрасное, что можно потерять.

Когда я подумала, что у Гаррета свидание, меня захлестнуло цунами чувств, которые я отказывалась признавать. Чувства, что фоново кипели всю неделю, что крепли с каждым «добрым утром» в сообщении, каждый поцелуй, каждая ночь на диване, просмотр фильмов с кружками горячего шоколада, каждый тихий, бытовой разговор в постели, где его пальцы играли вверх и вниз по моей спине, прежде чем мы, в конечном счете, желали друг другу «спокойной ночи».

Логическая часть моего мозга анализирует каждое действие Гаррета, его слова, каждую улыбку, которой он одаривает меня, то, как его взгляд скользит по моему лицу, прежде чем он прижимается к моим губам. Эта часть убеждает меня, что между нами что-то вибрирует, что-то сильное и осязаемое. Настолько осязаемое, что я чувствую это, даже когда его нет рядом.

Но есть еще одна часть моего мозга, или, скорее, моего сердца. Осколки, которые застряли и синяки, их последствия напоминают мне, что иногда не все так, как кажется. Некоторым людям удается корыстно убедить тебя, что ты им небезразличен, или, что еще хуже, что они любят тебя.

Мое суждение может быть ошибочным, но я знаю, что Гаррет не такой человек.

Но это не значит, что он чувствует то же, что и я. Я ранее уже ошибалась, и не хочу ошибиться насчет Гаррета. Это очень похоже на потенциальную потерю его, и это не то, чем я готова рискнуть.

— На сегодня все. Всем отличных выходных.

Лия приносит долгожданный конец моим запутанным мыслям. Стулья скользят по полу, все выбегают из лекционного зала.

Саймон убирает свой ноутбук, пока я жду, когда уйдут Крисси и Э в квадрате. Эшли, вторая Эшли — улыбается мне, машет рукой. Она всегда была милой, тихой, и я не понимаю, почему она ошивается с этой группой. Может, она так же отчаянно, как и я, хочет где-то вписаться, хоть куда-нибудь.

Саймон берет меня за руку, помогая подняться на ноги.

— Хочешь стать моей «+1» в «Сапфире» завтра вечером?

— Спасибо, но я не пойду.

— Что? Почему?

— Ты точно знаешь почему.

Саймон вздыхает.

— Давай, Дженни. Пойдем со мной. Нам будет весело.

— Я не думаю, что это хорошая идея. Меня не приглашали. — Меня никогда не приглашали. — Сапфир в любом случае отстой. — Он потрясающий, попасть туда невозможно, если у тебя нет богатых связей, в виде, например, брата — профессионального хоккеиста.

Между прочим, ходить в танцевальный клуб со своим чрезмерно заботливым старшим братом совсем не весело. Картер обманом заставил своих друзей выстроить вокруг нас, девочек, баррикаду, по сравнению с которой Великая Китайская стена выглядела пластмассовой. Через две минуты я ушла с танцпола, а Картер загладил свою вину шоколадно-банановым молочным коктейлем, посыпанным крошками из Орео по дороге домой.

— Крисси! — Саймон зовет, сложив ладони рупором у рта. — Дженни может прийти завтра, не так ли?

Ее губы кривятся, когда она оглядывает меня.

— Я не знала, что ты любишь танцевать, Дженни.

Я прикусываю язык, чтобы не обозвать ее, потому что я такой же гребаный специалист по танцам, как и она.

— Знаешь, танцев для удовольствия, — добавляет она. — Конечно, ты можешь прийти.

Саймону, как и всегда, безразлично ее отношение, или, может быть, он просто его игнорирует. Он теперь почти не уделяет ей внимания, и иногда я думаю, что это то, что больше всего беспокоит Крисси. Я получаю внимание, о котором она мечтает.

Он громко целует меня в щеку.

— Видишь? Я же говорил, что ты можешь прийти. — Он убегает. — Я напишу тебе завтра перед тем, как заеду за тобой.

Натянутая улыбка Крисси не покидает меня.

— Я просто говорила девочкам, не знаю, почему ты никогда не приходишь с нами выпить.

Я собираюсь напомнить ей, что они ни разу меня не приглашали, но Эшли номер один опережает меня в ответе.

— Дженни не пьет.

— Что? Серьезно?

Я мотаю головой.

Крисси морщит нос.

— Иу. Почему?

Мой подбородок выпячивается, потому что ее тон выводит меня из себя.

— Мне не нужен алкоголь, чтобы веселиться. — Хотя это и правда, но причина другая. Мне не нужно ни перед кем оправдываться.

Она пожимает плечами.

— Тогда, думаю, мы увидимся в понедельник, — бросает она через плечо, когда они втроем уходят, оставляя меня стоять здесь, гадая, почему то, что я трезвенник, означает, что я внезапно осталась без приглашения.

Крисси делает паузу, и я ненавижу, как мое тело нетерпеливо гудит, надеется, что она зовет меня по имени.