22:00. К Большой Переяславке от Шереметьевской улицы движется «Мерседес» цвета «мокрый асфальт», но этого я пока еще не знаю. Уже час я разглядываю железные ворота и железную дверь в ограде напротив. Я не знаю, чего жду на этом пустынном углу. Правда, восьмое чувство подсказывает, что я непременно стану свидетелем важных событий. Очень скоро я сильно пожалею о многочисленности своих чувств. Лучше бы у меня их было пять, как у всех нормальных людей.

22:10. На Средней Переяславской, на той же стороне улицы, на которой дежурю я, останавливается темный «Мерседес». Из него выходит человек, которого я во мраке не могу разглядеть, – эти чертовы Переяславские весьма плохо освещены. Человек пересекает улицу, открывает железную дверь и скрывается за ней. Я удаляюсь в глубь угловой рощицы, подхожу к самой стене дома девятнадцать и все-таки закуриваю – нет сил терпеть.

22:28. Снова открывается железная дверь. Я вижу двух мужчин и рядом с ними мальчика. Я вовсе не уверен, что мужчины – те самые Роммель и Бальзак, которых я видел почти четыре часа назад, но мальчик – точно Костя, могу в этом поклясться. Они переходят через улицу, останавливаются около «мерса» и о чем-то тихо говорят. От меня до них – метров сорок. Я изо всех сил напрягаю слух. Черт, не слышно. Вроде бы доносится слово «завтра». И еще слово «работа»... Потом какое-то буквосочетание – вроде «эм-пэ». Или «эм-бэ»? Или «амбе»? Нет, такого слова в русском языке нет. А вдруг я ничего не слышу и звуки возникают в моем воображении? И тут я совершенно явственно разбираю очень странное слово. Оно настолько необычно, что я не могу ошибиться. Это слово «Нулёныш»...

22:30. Один из мужчин садится за руль, рядом усаживается Костик, и «мерс» уезжает. Второй мужчина опять переходит через улицу, подходит к бетонной ограде и скрывается за железной дверью.

22:33. Я направляюсь к телефонному автомату, чтобы позвонить Сергею. Для этого мне нужно пересечь Большую Переяславскую, миновать ярко освещенный участок возле учреждения под названием «2 район водопроводной сети» и подойти к многоэтажному жилому дому. Там, под вывеской «Обмен валюты», и стоят телефонные будки.

22:36. Я открываю дверь будки, захожу внутрь, набираю номер Сергея. Занято. Как я потом узнаю, именно в это время Сергей разговаривал с Катей. Телефонный аппарат проглатывает мой жетон.

22:40. Я захожу в соседнюю будку. Вновь набираю номер Сергея. По-прежнему занято. Если Катя начинает говорить по телефону, ее довольно трудно остановить. Второй жетон тоже остается в недрах автомата. Видимо, здесь все аппараты настроены на отъем денег у трудящихся. Я выхожу из будки и закуриваю сигарету.

22:50. Пробую дозвониться еще раз, этот жетон у меня – последний. Свободно. Сергей отзывается мгновенно. «Алло, кто это?» – «Сережа, это Синицкий». – «Ох, огромное тебе спасибо за деньги!» – «Да погоди ты со спасибами. Костик вернулся?» – «Только что, вошел минуту назад». – «Он твой разговор слышит?» – «Странный вопрос. Думаю, что нет». – «Сергей, слушай меня внимательно. Сегодня днем, едучи к тебе на такси, я увидел Костика. Он шел по улице с какими-то двумя мужиками». – «Боже мой! И ты до сих пор молчал?!» – «Тебя не было дома, и вообще долго объяснять». – «Где ты их видел?» – «На Большой Переяславке». – «Где?!!» – «На Переяславке». – «Возле розового особняка?» – «Точно. А ты откуда знаешь?» – «Как они выглядели?» – «Один – натуральный Роммель, а второй очень похож на тебя».
– «На меня?» – «Ну да, такой типичный Бальзак». – «Если бы я еще знал, каким был из себя Роммель». – «Ну, тогда скажу по-другому. Ты Мишу Веллера помнишь?» - «Что, это был Веллер? То есть я хочу сказать…» – «Нет, не Веллер, просто Веллер и Роммель похожи как близнецы». – «Ни хрена себе!!! Так, ты откуда звонишь?» – «Погоди. А самое главное то, что двадцать пять минут назад Костя вышел из этого особняка и уехал с каким-то мужиком на «мерсе». Совершенно ясно теперь, что домой». – «Синицкий, милый, ты где сейчас? Откуда звонишь?» – «Да погоди ты. И знаешь, как тот мужик назвал Костика?» – «Как?»

Я не смог ответить на этот свой собственный вопрос. Kто-то распахнул дверь будки и нанес мне страшный, тяжелый, безжалостный удар по голове. Я не успел обернуться. Даже мельком не увидел лица нападавшего. Дикая боль пронзила голову, и во Вселенной выключили свет.

Сергей положил трубку и посмотрел на Костика. Его младший сын стоял в кухне, прислонившись спиной к двери. Лицо его было бумажного цвета, губы чуть-чуть подрагивали.

– Садись, – предложил Сергей.

Костик сел.

Сергей помолчал, собирая слова.

– Значит, это был спектакль? – наконец спросил он.

Ответом была тишина.

– Скажи, зачем он понадобился?

Молчание.

– Тебе так сильно были нужны деньги? И в таком количестве?

– Какие еще деньги? – выдавил из себя Костик.

– Ну как же, тебя похитили, потребовали деньги, я их нашел, отдал, и вот ты дома. А теперь выясняется, что ты все это время был в своем «Факеле», хотя твой старший менеджер, этот, как его, Марков, мне ни слова о твоем местонахождении не сказал. Он очень проникновенно сыграл роль заботливого наставника, даже обещал помочь в твоем воспитании.

– Меня действительно похитили. И даже немного били.

– Не свисти. Бить тебя еще будут. И сделаю это я.

– Тогда бей.

– Не сейчас.

Раздался телефонный звонок. Это была Катя. Cергей успокоил ее, сказал, что Костя дома, все нормально, она смело может оставаться у матери до утра. Катя попросила, чтобы Сергей дал трубку Костику.

Сергей не стал слушать, как и о чем Костя разговаривает с матерью, он дал сыну знак, чтобы тот потом снова передал трубку ему, и вышел через кабинет на лоджию. Пока жена ахала, охала, мурлыкала и ворковала, разговаривая с сыном, Сергей успел выкурить сигарету. Потом он снова подошел к телефону.