— Что это он на тебя так уставился? — шепотом спросила Ребекка.

— Он знает, что я его не ужалю.

Не сводя с Ронни глаз, я пошла к нему. Ронни нахмурился.

— Мы все твоей маме расскажем! — крикнула Ребекка, и, обернувшись, я увидела, как она, Вайолет и Тула побежали к трибунам.

— Догоняй их! — сказал Ронни, смущенно оглядываясь по сторонам. Голос у него стал взрослее. — Слушай, Птичка, — добавил он строго, — мне неприятности ни к чему.

В душе у меня что-то оборвалось.

— Ты что, меня боишься? — спросила я, остановившись.

— Нечего тебе за мной таскаться, — проворчал он. — Мала ты еще, ничего не соображаешь. Давай отсюда!

— А ты будто такой уж старый!

— Эй! — раздался голос за моей спиной.

У пригорка стоял мой кузен Карлтон, учившийся в выпускном классе и успевший превратиться в рослого здоровяка, а с ним — человек шесть его приятелей.

— Клэр! — заорал он. — Не связывайся с этим отребьем!

Нет, меня бы тогда ничто не остановило! Я взобралась на пригорок и встала рядом с Ронни.

— Он же хуже грязного ниггера! — вопил Карлтон.

Карлтон произнес слово, которого в нашем доме никто никогда не употреблял. Ни при каких обстоятельствах.

— Клэр, уходи, — сказал Ронни хрипло.

— Неужели... неужели ты стерпишь такое?

Ну что я была за идиотка! Решила поучить Ронни гордости, не понимая, что только еще больше унижаю его.

Карлтон направился к нам.

— Знаешь, — прошипел он, — если не одумаешься, кончишь тем, что окажешься на Стафим-роуд вместе с этими шлюхами Макклендон. — Он схватил меня за руку и потянул за собой.

В ту же секунду Ронни бросился на него, и они покатились с пригорка. Карлтон пытался сопротивляться, визжал и отбивался. Все кончилось бы в одно мгновение, Ронни придавил бы его, как собака муху, но тут подвалили дружки Карлтона.

Они окружили Ронни, в ход пошли кулаки. Увидев, как кто-то ударил Ронни в лицо, я не стала ждать подкрепления и, прыгнув Карлтону на спину, впилась зубами ему в загривок. Взвыв от боли, он швырнул меня наземь.

Я повалилась прямо под ноги дерущимся, кто-то наступил мне на руку, а когда я попыталась подняться, Карлтон со всего размаху заехал мне в челюсть.

Очнулась я на коленях у мамы. По подбородку лилась кровь, мама кричала отцу, чтобы он принес льда, вокруг толпились какие-то люди. Мама утирала мне рот подолом своей юбки. Над нами стояла бабушка.

— Мэрибет, — сказала она маме, — у нее выбиты зубы.

Зубы? Я закашлялась, и маме в подол упало два окровавленных обломка.

Бабушка подобрала их и завернула в носовой платок.

— Их вставят на место, — успокоила она маму.

— Как она теперь будет улыбаться? — убивалась мама. — Ну, попадись мне этот Ронни Салливан...

— Уонни! — позвала я. Лучше у меня не получилось.

Я увидела его неподалеку. Он стоял на коленях, опершись на руки. Дедушка и мистер Тобблер, присев на корточки рядом с ним, промакивали ему кровь его же рубахой. Во рту у Ронни зияла дыра на месте выбитого зуба.

— И ты беж жуба, — сказала я грустно. Я с трудом открыла рот и показала ему свою дырку. — Уонни не виноват! — заявила я громко. — Это Каутон.

— Успокойся, моя хорошая! — Мама обняла меня и прижала к себе.

Подбежал отец со льдом, высыпал его из бумажного стаканчика маме в ладонь.

— Пап, это все Каутон. Он меня удаил, — попыталась объяснить я.

Отец, вне себя от ярости, подскочил к Ронни:

— Как ты посмел втянуть мою дочь в драку! Да я тебе все кости переломаю!

— Сынок, остынь! — осадил его дедушка. — Ронни ни при чем. Это дело рук Карлтона. Босс все видел.

— Что тут произошло, мистер Тобблер? — спросил папа.

Мистер Тобблер выложил ему всю правду.

— Девочку твою ударил Карлтон. Причем нарочно. Так что, Холт Малоуни, если ищешь виновного, ступай разберись со своим племянником.

Я почувствовала, как напряглась мама. Они с папой взглянули на Ронни.

— Я... я... Послушай, парень... — пробормотал отец, протянув к нему руку.

Ронни отшатнулся, попытался подняться на ноги, ко не смог и сел, держась за ребра.

— Когда я рядом, вам нечего о Клэр волноваться. Я ей зла не причиню. Знаю, что вы все думаете, только я никого б и пальцем не тронул, если б Карлтон к ней не полез. Я... Я не позволю ее обижать. Никогда.

Тем сентябрьским вечером Ронни вошел в нашу семью.