— Давай вставай, — процедил Ронни сквозь зубы.

Большой Рон протянул свою огромную руку, схватил сына за ногу, и тот повалился на спину. Большой Рон навис над ним, вцепившись ему в глотку.

— Ты мне, парень, не приказывай!

Ронни, тщетно пытаясь вывернуться, закашлялся.

— Отпусти его! — завизжала Дейзи.

Руки у меня были крепкие, а мои братья, фанаты бейсбола, научили меня подаче. Я не колебалась ни секунды — ужас мгновенно сменился яростью. Выхватив из корзины яйцо, я размахнулась, как заправский бейсболист, и послала его точно в цель — прямо Большому Рону в переносицу.

Большой Рон, взвыв от боли, отпрянул.

Ронни медленно поднялся на ноги. Лицо у него посинело, а на шее остался багровый след. Дышал он с трудом. Он уставился на меня.

— Это за Нили Типтона, — сказала я. — Теперь мы квиты.

Он молча кивнул.

Вся битва продолжалась секунд тридцать. Эдна помогла Ронни отволочь отца к грузовику и запихнуть в кузов.

— Я его убила? — сквозь слезы спросила я у мамы.

— Нет. — Она приобняла меня за плечи. — Не убила.

— Мам, он сказал, что у Салли ребенок от дяди Пита.

— Есть вещи, которые мы не обсуждаем, — сказала она, поджав губы.

Ронни залез в кабину. Как же это обидно — в пасхальное воскресенье везти домой пьяного отца! Не могла я так его отпустить. Выхватив из корзинки шоколадного зайца, я помчалась к грузовику. Ронни уже заводил мотор.

— Это тебе, держи! — сказала я, всхлипывая, и сунула ему зайца. — Только не думай, что это из благотворительности. Я тебе его дарю, потому что ты мне нравишься!

Он в недоумении пожал плечами. А я испугалась, что меня сейчас вытошнит — от него пахло помойкой и давно не стиранной одеждой.

Когда Ронни уехал, я раздала остатки угощения притихшим детям Макклендонов. Салли унесла в дом своего сына. Сына дяди Пита. Моего двоюродного братика.

Мне было так стыдно за всех нас!

В тот день я поклялась, что буду всегда защищать Ронни от зла, которого в нашей жизни немало.

Глава вторая

Следующие пару лет я редко видела Ронни — он пошел в среднюю школу, — но слышала о нем постоянно.

— Ронни Салливан явился в школу с огромной шишкой на лбу, — сказал как-то вечером Хоп. — Арлан с Гарольдом снова колошматили по его почтовому ящику, он к ним полез, и они ему здорово наваляли.

— Ронни наверняка скоро вылетит из школы, — заявил Эван. — Вечно он во что-то ввязывается.

Я была просто вне себя. На следующем семейном сборище я заявила Арлану и Гарольду:

— Чтоб вы оба сдохли! И достались шакалам!

Но Ронни держался изо всех сил. У него не было денег ни на хорошие тетрадки, ни на школьные экскурсии в Атланту — на все то, что для нас было само собой разумеющимся. Он не мог себе позволить перекусить в школьном буфете, ему не на что было купить спортивную форму, и он обходился как мог — минимумом.

Бросал он школу только однажды — той весной, когда мне исполнилось девять. Большой Рон тогда ограбил магазин дяди Пита.

На одной из глухих улочек находился принадлежавший дяде Питу магазин автозапчастей. Однажды ночью, в марте, Большой Рон, как всегда пьяный, въехал на своем грузовике в витрину и покидал в кузов масляные фильтры, шланги для радиатора, радиоприемник и комплект покрышек. Дот и Ригби Бойлз, жившие по соседству, вызвали шерифа Винса О’Брайена, кузена моего папы, и через полчаса Большой Рон оказался за решеткой. Дядя Уильям Делейни приговорил его к двум месяцам тюрьмы. Ронни, которому тогда было всего четырнадцать, спрятался в лесу у ложбины. Мой папа и шериф Винс несколько дней его искали, но так и не нашли.

— Ронни умрет с голоду! — ревела я, прибежав к дедушке Джозефу.

— Не умрет. Я знаю, где он, — шепнул мне на ухо дедушка.

С каких пор озеро Десяти Прыжков принадлежало Малоуни, никто уже давно не помнил. Оно было маленькое, со скалистыми берегами, и добраться до него можно было только по узкой горной тропинке.

Дедушка говорил, что озеро названо так, потому что в одной из легенд индейцев чероки рассказывается о воине, в десять прыжков перебравшемся через него по спинам гигантских черепах. Много лет назад дедушка со своим братом построили на озере охотничий домик. Домик и земля вокруг отошли по наследству одной из дедушкиных племяш ниц, но она жила в Миннесоте и в наших краях не показывалась.

Дедушка оставил грузовик в лавровой роще, и мы по тропинке пробрались к озеру. На берегу я увидела зиявшую пустыми оконными проемами хижину.

— Ронни здесь? — прошептала я.

— Ага, — ответил дедушка. — Ловит в озере лещей. Я его видел пару раз. Пусть это будет нашей маленькой тайной. Кроме твоей бабушки, об этом никто не знает. Если он поймет, что его обнаружили, может и отсюда сбежать.

Мы вернулись к грузовику, достали коробку с едой и отнесли ее на берег. Дедушка вырвал из блокнота листок, а я на нем нацарапала: «Ронни, это тебе. Дедушка говорит, чтобы ты не беспокоился. Мы никому не скажем. Твой друг Клэр».