Хендрих усмехнулся и произнес:

– Какая злая лисичка. Ива, ну что ты так разозлилась? Хорошо, я понял, что ущемил профессиональное самолюбие и ты взбесилась из-за этого, но я и правда не знал, на что ты способна. Ты прости, но в тебе от матерости Элис Мейер и четверти процента нет. Я предполагал, что боевая ведьма натолкнёт тебя на мысль, но ты справилась сама.

– Это не все, что ты хотел, – глухо отозвалась Ива, готовясь к следующему удару.

– Не все, – он качнул головой, а затем оторвал от бумажного полотенца кусочек и принялся вытирать нос и подбородок от крови: – Что думаешь по поводу всего? В целом.

Ива замолчала, глядя, как он продолжил делать им бутерброды, а затем, коротко вздохнув, уселась на небольшой диван и вложив голову в ладони, несколько минут просто наблюдала за Хендрихом. Она сама не знала, что ему сказать, а затем неуверенно произнесла:

– Я думаю, ущелье – это его сакральное место. На всем берегу полно разных гротов, мысов, островов, маленьких затонов… – продолжила она, развивая мысль: – Но он выбрал это. Почему? Ведь оно так близко к людям, рыбаки часто там проплывают, да и летом на этой части берега полно людей. Кто-нибудь мог поплыть в ущелье и обнаружить там тела. Уж не знаю, есть ли те, кто ныряют на такую глубину, но тела всегда были рядом.

– Мне нравится твоя мысль о сакральности места, – коротко ответил Хендрих, поставив перед Ивой бутерброды и кофе: – Но зачем ему прятать трупы в лесу? Да и позволь напомнить: он начинал убивать в Центре.

– Там тоже было особенное место? Или, может, особенное расположение трупов? Да и эта надпись: «Об одном суди о многих» … Что? – Она посмотрела на Хендриха, который вперился в ее лицо немигающим взглядом, а затем на его лицо наползла хищная улыбка. Ива могла поклясться, что это не к добру.

– Как же ты права, – протянул он: – Ведь мы никогда не наносили на карту места, где находили его жертв. Никому это в голову не приходило, потому что когда только начали находить тела, то ваше начальство в Норфолке и начальство в Центре не особо ладили и информацией по делу не обменивались, да и Свелке не торопился с отчетами. Смотри, – он резко встал с дивана и отошел к ящику стола, вынув из его нутра огромную кипу бумаг в папке, а затем метнулся к картам: одна представляла собой всю Империю, а вторая была точной уменьшенной копией Центра.

Ива только и успела, что хлебнуть кофе и откусить бутерброд, как ей на колени упала половина из стопки.

– Я еще давно сортировал их по дате убийства. Они в хронологическом порядке. Кнопки у меня в столе, давай начнем?

С этими словами они приняли за работу, иногда отвлекаясь на уничтожение бутербродов и подливая кофе. Через несколько часов работы, когда Ива даже добралась до запасов шоколада, они стояли, разглядывая карту. За окном уже начинало светать.

– Ива, ты удивительная ведьма.

– Я слышу восхищение? – улыбнулась Ива, на что Хендрих улыбнулся в ответ и произнес:

– Посмотри, у нас получилась классическая Эденова печать. Тысячелистник, заключенный в круг.

– По легенде царь Северян Эден убил свою супругу, заподозрив ее в измене, а потом узнал, что она невиновна и ее просто хотели оклеветать, чтобы царь поскорее женился на царевне из восточных земель. С горя Эден наложил на себя Обет Крови. Очень… Жесткий вид обета. Причиняет невыносимые физические и душевные страдания. С тех пор Эденову печать на Севере выжигают на лбу у изменников как родины, так и просто неверных супругов. Значит, дело в любви? А кто была первая жертва, тебе известно?

– Нет, Ива, – вздохнул Хендрих, – кто первая жертва так и не удалось установить. У нас есть только имя некой Шерил, но допросы родственников не помогли. Никто не знал, была ли Шерил в отношениях с северянином. Хоть каким-нибудь.

Ива отошла к столу, глядя как зимние предрассветные сумерки постепенно растворяются с наступлением утра, а затем, она резко обернулась, глядя на получившийся рисунок на карте и, нервно улыбнувшись, облизнула губы и произнесла в возбуждении:

– Нет, Хендрих, нет. Дело не в первой жертве. Это все такая ерунда! Мы все сосредоточились на первых жертвах, будто бы в этом толк! Нет, нет, нет, нет…– возбужденно затараторила она: – Это изменницы! Все эти девушки изменницы. Осталось только понять, кого или чего.

– Он убивает изменниц? – переспросил Хендрих, склонив голову и внимательно наблюдая за Ивой.

– Да! Все эти девушки – изменницы. Они могли изменять супругу или любовнику, а могли изменять родине. Второе уже по твоей части. Не зря в видении он сказал, что он – карающий меч и выжжет их дотла.

– Я проверю второе, – кивнул он: – Займитесь первым. Думаю, разговор с Уинсфилдами пойдет куда продуктивнее после сегодняшней догадки

Ива ничего не ответила, а лишь принялась быстро одеваться: от возбуждения от догадки сон как рукой сняло, и она была готова свернуть горы. Хендрих же, видя, что Ива слишком взбудоражена, не стал ничего комментировать или говорить напутственные слова, а просто молча открыл портал. В управление Ива уже неслась со всех ног и чуть ли не ногой выбила входную дверь их кабинета: в нее резко вперились уставшие глаза.