– Почему, когда я спросила маму о родстве с первыми ведьмами, то она ничего не сказала? – неожиданно спросила Ива, отнимая лицо от плеча Арделии, а та лишь мягко улыбнулась и ответила:

– Твоя мама вправду ничего не знает. Я не торопилась ей говорить, когда она была маленькой, сама знаешь, как жестоки дети, а когда она выросла, то надобность отпала: в ней нет ни капли моих сил. Твоя мама самая обычная колдунья, как твоя коллега Элис, например. Сказать, по правде, я вздохнула с облегчением, поняв, что она не переняла мои силы.

– А… Теперь? Она же, наверняка, узнает об отлучке… – медленно начала Ива, на что бабушка качнула головой и хитро улыбнувшись, мягко прервала ее:

– Не узнает. Думаю, я и твой супруг постараемся. Ей, Ива, не стоит этого знать. Неприятно, когда весомая часть твоей жизни оборачивается ложью.

Ива неопределенно пожала плечами: с одной стороны, она не понимала, как можно будет не заметить в ней перемен, а с другой была полностью согласна с бабушкой: даже не смотря на то, что ее любимая бабушка и была первой ведьмой, то она самый редкий из них экземпляр, а общее недоверие к ним вполне естественно, объяснимо и подтверждается с завидной регулярностью. На вокзал они шли вместе: Арделия хотела проводить ее и побыть как можно дольше рядом. На прощанье, когда уже подъехал скоростной экспресс, поблескивая своими лакированными белыми боками, бабушка крепко обняла ее и чмокнула в щеку.

– Если тебе будет что-то нужно, то пиши и звони мне, я всегда на связи, – произнесла она ей на ухо и Ива, покивав, вошла в прохладный салон поезда предъявив проводнице электронный билет, который для нее купил муж.

Оказавшись в отдельном купе, Ива невольно закатила глаза и усмехнулась: Хендрих никогда не лишал себя удовольствия пользоваться ВИП-услугами и прочими предметами роскоши. Вот и сейчас Ива стояла посреди небольшого купе, где под окном располагалась широкая койка-кровать, рядом импровизированный стол, над столом огромное зеркало, а на небольшой тумбочке у входа лежали разные гигиенические принадлежности. Ива попыталась уточнить у Хендриха, почему нельзя воспользоваться телепортом, чтобы не терять целые сутки, но тот лишь покачал головой и объяснил тем, что с землями первых ведьм так и не был продлен договор о магическом перемещении, а значит, телепорты вполне себе могут расценить как вторжение на их территорию, а с этим шутки плохи. Ива растянулась на кровати, глядя как мимо пролетают кроны деревьев стройными рядами, кое-где быстро мелькали кучевые тяжелые облака, а поезд мерно и чуть заметно покачивался. Остаток дня и вечера Ива провела, валяясь на кровати, пытаясь читать книжку, которую прихватила с собой, чтобы не скучать в поезде, но веки противно слипались и клонило в сон. С некоторых пор Ива стала бояться спать, потому что во сне ее ждал сплошной кошмар, и Ива уже и не рада была, что согласилась на Обряд Отторжения, а с другой стороны: был ли у них вообще выбор? В тот момент – нет. Иногда Ива даже задавалась вопросом, а могла ли знаменитая шпионка Елена Линдер знать или понять, что перед ней наследница чистокровной магии первых ведьм? Почему-то Ива в этом нисколько не сомневалась. В сон Ива провалилась быстро и незаметно, даже не приняв душ: поезд заметно укачивал и убаюкивал своим легким едва заметным гудением. На удивление Ивы ночь прошла совершенно без снов и проснувшись за четыре часа до своей остановки, она приняла душ и привела себя в порядок. Она нервно крутила кольцо на пальце, размышляя над тем, что ее ждет и кто же встретит ее в землях первых ведьм, а от неприятной холодной покалывающей нервозности, она даже начала ходить из стороны в сторону. В горло не лезли ни кофе, ни чай, ни простая вода. Наконец поезд остановился и Ива, закинув небольшой рюкзак за плечо, вышла на станцию: в лицо ударил прохладный свежий, напоенный хвоей воздух. Он разительно отличался от того, что был в Аннесберге, от него даже закружилась голова. Когда поезд спустя пять минут тронулся с места и исчез за извилистым поворотом, Ива огляделась по сторонам: станция стояла посреди, фактически, ничего. Плотный высокий непробиваемо глухой лес нависал над рельсами, а тишина давила со всех сторон. Впервые Иве было так странно тяжело находиться в своей любимой стихии – уединении. Она начала уж было немного нервничать, как ее окликнули, и Ива резко развернулась: на встречу ей вышла молодая высокая девушка. Выглядела она совсем юной: легкое красное платье в белый крупный горох струилось по фигуре, едва прикрывая колени, на ногах были белые кеды, а темные густые волосы собраны в небрежный пучок на затылке. Пусть даже она и выглядела совсем юной, но вид ее был обманчив: Ива была готова поклясться, что встречает ее кто-то из руководства Академии, настолько мощной магией от нее сквозило, а внешний вид – это всего лишь привычная ей обертка.

– Здравствуй, Ива, – мягко произнесла она, протягивая ей узкую ладонь, – меня зовут Кэссэди. Поезд пришел немного раньше своего обычного расписания, тебе пришлось подождать. Идем, я покажу тебе дорогу.

Пусть прикосновение было быстрым и мимолетным, но у Ивы было ощущение, будто бы одними только кончиками пальцем, Кэссэди просканировала ее до самого нутра.

– В тебе так сильна наша кровь, – отозвалась Кэссэди, когда они неспешно шли по тропике где-то в глубине леса, а Ива едва только успевала следить за дорогой, силясь ее запомнить.

– Да-а-а… Все никак не привыкну, – немного стушевавшись отозвалась Ива, на что Кэссэди мягко улыбнулась и ответила:

– Не бойся, ты быстро освоишься в привычной для твоей силы среде. Странный вопрос, но все же задам: что ты сейчас ощущаешь?

Вопрос был неожиданным, но Ива несколько не смутилась, а лишь медленно произнесла, обращая внимания на пышно цветущий фиолетовыми цветами куст:

– Этот лес будто бы пронизан магией от самых его корней до крон. Как будто он как хранилище… Когда я училась в Академии, то у нас были специальные классы для первокурсников, где была собрана энергия в чистом и концентрированном виде. Это помогало быстро поймать поток и начать упражняться, нежели чем вылавливать эфир и пропускать его через себя. В реальной жизни такого почти не бывает, но только если это не место силы какого-нибудь мага. Здесь же весь лес – это тренировочная аудитория.

Кэссэди ничего не ответила, но по лёгкой улыбке Ива поняла, что та полностью удовлетворена ее ответом.

– Те фиолетовые цветы, на которые ты засмотрелась, это дурман. Из него делают одни из сильнейших наркотиков на Континенте, очень не рекомендую даже прикасаться к ним. Их пыльца ядовита.

– Скажите, Кэссэди… – начала было Ива, но девушка прервала ее, мягко перебив:

– Обращайся ко мне на ты.

– Хорошо, скажи, Кэссэди, на станции ты ведь меня проверила, не так ли? Вы очень любите чужие прикосновения и редко кого-то касаетесь сами.

Ива редко имела в себе храбрость задавать вопросы в лоб, только если не был допрос подозреваемого: всем нутром она ощущала странную опасность исходящую от Кэссэди, а потому удивлялась сама себе, почему все-таки решилась спросить.

– Отчасти, – хмыкнула она: – То, насколько сильна в тебе наша кровь, я могу ощутить и без прикосновений. Мне нужно было лишь понять, в каком состоянии находишься ты и твое первородное нутро. Вы обе измучены и устали друг от друга. Твоя сила пытается с тобой подружиться, а ты отталкиваешь ее.

– Вы так говорите, будто бы эта «сила» – живое существо, – буркнула Ива, на что Кэссэди впервые посмотрела ей в глаза странным взглядом: Ива почти моментально осознала, что ляпнула несусветную глупость.

– Ты не знаешь? – осведомилась она, на что Ива беспомощно покачала головой, а Кэссэди лишь вздохнула, мягко произнесла:

– Я думаю, Изабелл тебе все расскажет. Она нас уже ждет, – Кэссэди качнула головой в сторону небольшой опушки, которая вся поросла бледно-розовыми цветочками с острыми лепестками, невольно Ива засмотрелась на них и хотела было наклониться, чтобы прикоснуться, но Кэссэди ее также мягко остановила: