Шрифт:
— В смысле?
— В смысле — ты ему интересна.
Катрина округлила глаза:
— Что за глупости, мадам Роббер?
Казалось, женщина оскорбилась:
— Глупости? Ты бы это тоже заметила, если бы не старалась весь вечер делать вид, что его нет. Кроме того… — она уставилась на губы девушки. — Судя по всему ваш вечер закончился весьма интимно…
— Элен! — вспыхнув так, словно она подросток, и мама застукала ее в подъезде с мальчиком, воскликнула Катрина и протаранив перегораживающую ей дорогу руку тети, рванула в свою комнату.
— Ну и как с ним целоваться? — едва сдерживая улыбку, кинула ей в спину мадам Роббер. Не дождавшись ответа девушки, она прищурилась и едва слышно добавила:
— Наша девочка бесспорно влюблена, а вот красавчик Дэн… — она допила оставшееся на дне бокала вино и улыбнулась. — И отчего так волнительно, будто мне снова двадцать?
Как и предвещала Катрина — уснуть она не смогла. После полутора часов кручения и верчения на постели, казавшейся сегодня жутко неудобной, она сдалась и, закутавшись в плед, подошла к окну.
По крыше мерно стучали капли дождя. Париж плакал, размазывая краски на темно-синем холсте неба. Девушка вздохнула и села на широкий подоконник. Ну и влипла она!.. Всего несколько дней оставалось — и уехала бы в свой Питер со спокойной душой и пустым этюдником, отучилась бы на каких-нибудь курсах дизайнера интерьера или иллюстратора, сидела бы в своей комнате и… Ее передернуло: то ли от холода, то ли от ярко визуализировавшейся перспективы.
Встреча с Дэниэлом спутала все планы. Ей бы хотелось запомнить ее как короткое романтическое приключение, случившееся с ней в последние дни лета в Париже, но слишком много было странных слов и нелогичных поступков, чтобы можно было воспринимать все в романтическом ключе…
Девушка сильнее закуталась в плед. Несмотря на то, что она хорошо понимала — Дэниэл Этвуд не «герой ее романа», сейчас ей до дрожи хотелось увидеть его… Или хотя бы позвонить, услышать мягкий, с хрипотцой голос… Как хорошо, что у нее не осталось его контактов, иначе она бы уже набрала его номер или отправилась по знакомому адресу.
Катрина, Катрина… Любовь всегда была ее слабым местом. Если она пускала человека в свое сердце, то теряла всякую гордость и способность думать головой. Вот, оказывается, как глубоко попал этот парень… Это все из-за поцелуя, не иначе! Но зачем он сделал это? Ведь уже все выяснили, она дала ему даже больше, чем следовало… Так почему он вернулся в парадную, почему…
Все, все, все! Хватит! Ни до чего хорошего такие размышления не доведут. Зато навыдумывать лишнего — всегда помогут!
Катрина попыталась рассуждать логично: что у них общего? Ничего! Он — состоявшийся архитектор, живет в Англии. Она — бросившая художественный институт студентка из России… День и ночь, север и юг, черное и белое. Они как две параллельные прямые, которые на короткий миг заставил пересечься поднявшийся ветер, который пролил ее кофе на проект Дэниэла. Это она навыдумывала себе, поверив в то, что случайности не случайны. Вот же ж глупости! Еще как случайны!
Девушка громко выдохнула и снова улеглась в постель.
Она слышала, как тикают часы, и как стучит по крыше дождь…
Какая длинная выдалась ночь.
Она снова встала, включила свет, открыла блокнот и начала рисовать. Как легко сегодня скользил по бумаге карандаш, оставляя на ней мужской силуэт под большим зонтом на площади Тертр. Набросок получался объемным и живым: шел дождь, мужчина едва улыбался, и в этой улыбке читалась радость и обещание светлого и искреннего чувства…
Так получилось. Потому что, утонув в воспоминаниях, Катрина словно вновь оказалась там, до всего, что произошло позже, и встретилась с удивительного цвета глазами понравившегося ей молодого человека…
Глава 12
— О, господи, Кэт!
Катрина приоткрыла глаза, пытаясь понять, что произошло, и почему мадам Роббер с утра так громко кричит.
— Эта девчонка, верно, с ума сошла… Катрина!!!
Дверь в ее комнату распахнулась, и на пороге появилась подбоченившаяся Элен с горящим взглядом.
— Что случилось? — хриплым со сна голосом ответила она, усаживаясь на постели.
— Что случилось? — с явной издевкой повторила Элен. — Случилось то, что я в полном возмущении, дорогая моя! Это твое? — откуда-то из-за спины женщина извлекла сильно помятые листы для рисования.
Катрина кивнула и потерла глаза:
— Не могла уснуть сегодня ночью, вот и…
— Ты не в своем уме! Как ты могла их выкинуть?! — в интонации мадам Роббер было столько возмущения и негодования, словно девушка отправила в мусорное ведро не свои вчерашние терапевтические наброски, а оригиналы работ Фламинии Карлони. Она все еще никак не могла взять в толк, что за муха с утра пораньше укусила Элен.
Надев очки, она посмотрела на тетю:
— Что не так с выкинутыми набросками?