Шрифт:
Впервые в жизни забыв о последствиях, она сказала и сделала все, что хотела, и эта свобода быть собой пьянила похлеще виноградного вина!
Глава 23
Катрина выбежала из того самого входа, через который несколько часов назад зашла в этот дом. С неба редко падали крупные капли дождя. Несколько секунд она помедлила, но вспомнив, что дороги назад у нее нет, шагнула вперед.
Несмотря на стоявшую почти весь день жару, капли были холодными и заставляли ее вздрагивать и покрываться мурашками.
Прошло совсем немного времени и дождь превратился в настоящий ливень. Катрина сняла очки и сложила на груди руки. Так неожиданно охватившее ее праведное возбуждение сменилось обреченностью. Могла бы сейчас сидеть в теплой и сухой комнате, поддерживая спокойный разговор об имении и картинах на стенах, а вместо этого идет не понятно куда в промокшей и неприятно прилипшей ко всему телу одежде. Под ногами сильно чавкало, кроссовки то и дело скользили и уже основательно промокли.
Окончательно свалиться в самобичевание не дал звук приближающегося бугатти. Она свернула на обочину. Автомобиль сравнялся с ней, стекло опустилось, но Катрина из стыда и вредности не повернула головы, продолжая идти вперед.
— Сядь, пожалуйста, в машину…
Она хотела, но не могла понять по его интонации: сердится он или нет.
— Катрина, в ближайшее время дождь не прекратится… Сядь в машину!
Она отрицательно помотала головой, сильнее обхватывая себя руками.
Бугатти проехал вперед на несколько метров и, перерезав ей путь, остановился. Дэниэл вышел под проливной дождь и быстро оказался рядом:
— Я прошу тебя, сядь в машину, — он положил руки на ее плечи, пытаясь поймать постоянно прячущийся взгляд.
Катрина опустила голову, но продолжала молчать.
— До Парижа пешком пойдешь?
Она прикрыла глаза. Выброс адреналина совершенно лишил ее сил, а проливной дождь вернул с небес пленяющей свободы быть собой на такую привычную землю — покачивающуюся от неуверенности.
— Катрина… — он осторожно дотронулся до ее подбородка и заставил посмотреть на него.
— Что? — спросила она тихо.
— Сядь пожалуйста, в машину. Давай поговорим внутри.
Волосы Дэниэла намокли, с челки капало, а футболка прилипла к плечам. Она кивнула, жалея его. Каким-то чутьем девушка понимала — не пойдет она, не тронется с места и он.
В салоне бугатти было сухо и тепло, но она все равно продолжала обнимать себя за плечи — промокшая насквозь футболка и белье ставили ее в неловкое положение.
Дэниэл прибавил подогрев и стряхнув оставшиеся капли дождя с волос, повернулся к ней.
— Полегчало? — тихо спросил он.
— Даже не представляешь как… Но месть твоей дамы сердца нагнала меня, не успела я шагнуть за порог. Даже небеса на ее стороне! Удовольствие подпорчено…
Он улыбнулся.
— Ты сильно удивила меня. Если честно — не помню, когда такое было. И было ли?
— Не благодари… — пододвигаясь поближе к теплому потоку ветра из воздуховода, буркнула она. — Это все твоя дама…
— Катрина! — лицо Дэниэла мучительно исказилось, а голос зазвенел. — Ева не моя девушка, и не дама моего сердца, как высокопарно ты тут выразилась. Мы знакомы с ней с детства. Когда мой отец впервые привез меня в имение Нойеров, мне было пятнадцать, а ей — шесть. От нечего делать, я склеил ей кукольный домик из бумаги, а она сказала, что когда вырастет, то выйдет за меня замуж…
— Отличная затравка для еще одной истории любви…
— Катрина! — ему пришлось задержать дыхание, чтобы прямо сейчас не прихлопнуть эту острую на язык девчонку. — Никакой «истории любви» у нас с Евой нет! Ты, блин, в сериале снимаешься, что используешь такие выражения?
Девушка нахмурилась и отвернулась. Дождь был настолько сильный, что заливал стекла — и захочешь увидеть, что вокруг — не сможешь. Они оказались заперты в маленьком пространстве автомобильного салона один на один. Девушку била мелкая дрожь. Ей не было холодно, ей было досадно.
Дэниэл прожигал ее взглядом, ожидая продолжения разговора: он хотел, чтобы она возразила ему или согласилась. Да пусть сделает что угодно, только не молчит вот так!
Он терял контроль и терпение, а значит, она проникла в него уже гораздо глубже, чем казалось несколько часов назад. Все, что касалось Катрины выбивало его из колеи: ее слова, поступки, совершенно непролазные дебри мыслей и внутренних размышлений…
— Скажи прямо: что происходит? — тихо попросил он, когда прошло уже несколько минут тягучего молчания между ними.