Женщина ушла, а Катрина быстро стянула с себя мокрую одежду и переоделась в сухое. Простенькое сиреневое платье село на нее идеально, подчеркивая все изгибы тела. Она постаралась уложить из-за дождя и влаги торчащие во все стороны локоны, покрутилась перед зеркалом и посмотрела на свое отражение. Какой необычный и странный выдался день: сначала солнечный и наполненный мечтами и надеждами, а потом — дождливый и эмоциональный. Девушка положила руку на грудь, прислушиваясь к мерному стуку своего сердца.

Вот она стоит посреди чужой комнаты в чьем-то чужом доме, в чужом платье и… ей хорошо…

Катрина спускалась вниз, когда до нее донесся обрывок разговора:

— … может показаться, что она неразговорчивая и чаще хмурая, но это только видимость, — помогая мадам Мёнье расставлять чашки, говорил Дэниэл. — У нее отличное чувство юмора, жутко сексуальный акцент и самые красивые глаза на свете…

Катрина замерла, и медленно села на ступеньку. Она не могла отвести глаз от Дэниэла. Сейчас он был совершенно расслаблен и легко вел беседу с едва знакомой женщиной так, словно приехал в гости к тетушке, с которой не виделся пару лет. Катрина не знала, просто почувствовала — вот такой он настоящий.

Мужская фигура с идеальными пропорциями, редкого оттенка волосы с длинной, непослушной челкой, голубые бездонные глаза, умопомрачительный тембр голоса, харизма и природное обаяние не давали шансов не влюбиться… Но то, что заставило ее сердце пропустить удар — это то, как он говорил о ней. Его голос был теплым и мягким, а губы то и дело подергивались улыбкой.

— Я сразу поняла, что ты влюблен в нее как мальчишка, как только увидела вас, — забирая у него оставшиеся чашки, заметила мадам Мёнье. — Вы оба очень красивые. У вас получатся прелестные дети…

— Согласен, — вытирая руки о большое полотенце, к ним присоединился мсье Мёнье. — Сегодня отличная дождливая ночка для того, чтобы зачать красивого и здорового малыша! — он подмигнул Дэниэлу и похлопал его по плечу.

— Я постелила вам в дальней комнате, так что… — мадам Мёнье не успела договорить, потому что девушка, раскрасневшаяся от подслушанных разговоров и сложившейся неловкой ситуации, ворвалась на кухню:

— Чем я могу вам помочь? — она постаралась быть как можно естественнее и поскорее сменить тему разговора.

Все присутствующие повернулись к ней и замерли. Чета Мёнье смотрела на нее с каким-то умилением, а Дэниэл выглядел ошарашенным, даже рот приоткрыл от удивления.

Девушка замолчала, так и не получив ответа, и осмотрела себя. Что-то не так?..

— Милая, ты замечательно выглядишь… — молитвенно сложив руки, заметила хозяйка. — Почаще распускай такие красивые волосы. Грех убирать их…

— М-да-а… — добавил ее супруг и подтолкнул замершую жену к плите, давая возможность «молодоженам» остаться одним.

— Черт… — заморгал часто-часто Дэниэл. — Ты… Ты очень красивая…

— Настолько, что ты даже рот открыл от удивления? — пошутила Катрина, скрывая смущение, но он, не сводя с нее своих голубых глаз, кивнул:

— Настолько…

— Что же раньше не замечал этого? — спросила она тихо, чтобы чета Мёнье не услышала.

— Дурак был, — делая шаг к ней, ответил он так же тихо.

Она нахмурилась и отвернулась, убирая волосы за ухо.

Ну что за парень? Что думает — то и говорит!

А у него дыхание перехватило: от изгиба ее плеч, от жилки, бьющейся на идеальной шее, от красивого изящного девичьего уха, с продетой серебряной сережкой в форме ромба и непослушных русых волос, так легко и волнующе перекинутых на спину.

— К столу, к столу, садитесь скорее! — радостно позвала мадам Мёнье, и Катрина, с облегчением выдохнув, поспешила занять один из стульев, на которые указала хозяйка. Дэниэл тут же оказался рядом, помогая ей сесть.

Горячий, пахнущий апельсинами напиток почти сразу отвлек Катрину.

— Как вкусно… Мадам Мёнье, что это?

— О, милая… Это парижский чай. Чувствуешь: апельсин, мускатный орех и… — она понизила голос. — … коньяк.

Катрина улыбнулась и с удовольствием сделала еще глоток вкуснейшего напитка. Ее промокшее и продрогшее за день тело начинало отогреваться, и на душе словно пушистый кот мурлыкал.

— Такой чай заваривали у меня дома, когда я была маленькой девочкой. Знаете, я пятая дочка в семье. А после меня родители заделали еще двух сыновей! Наверное, поэтому и у нас с мсье Мёнье четверо деток. Люблю, когда в доме шумно. Не то, что сейчас… Дети выросли и разъехались. Остались мы, да коровы с лошадьми… А в те далекие времена, откуда пришел рецепт этого чая, мы жили на улице Лепик, и считали, что Монмартр — это весь мир…