Соседки по гримерной вздохнули, Галина исподлобья посмотрела на свою подругу.

Рывком открыла ящик гримерного столика и высыпала в него содержимое пузатого концертного чемоданчика, собранного ею вчера вечером.

Ковров ждал ее у машины, Галя подошла к нему совсем близко.

– Что теперь? – улыбнулась она.

– Поехали, – осторожно обнял ее Ковров.

– Куда? – улыбнулась Галина.

– С родителями знакомиться! – уверенно ответил Анатолий.

– У меня только мама, – тихо сказала Галина.

– Поехали к маме! – легко согласился Ковров.

– Мама в Ленинграде, на гастролях, – торжествуя, сказала Галя.

– У тебя спектакль завтра есть? – озадаченно спросил Ковров.

– Нет, а что? – насторожилась Галина.

– Поехали в Ленинград. – Ковров посмотрел на часы: – Как раз на «Стрелу» успеваем!

Пурпурный «Крайслер Империал» въехал на пандус Ленинградского вокзала и резко затормозил.

– А машина? – спросила Галина. – Как ты ее оставишь?

– Машина? – переспросил Ковров. – Я и не подумал… Товарищ! – позвал он милиционера в белой гимнастерке и в белом «колонизаторском» шлеме с огромной красной звездой.

Милиционер подбежал и отдал честь.

– Товарищ, прими пост. Мне в Ленинград на денек съездить надо, а с начальством твоим я по возвращении договорюсь, – попросил Ковров.

– Есть! – взял под козырек милиционер и встал по стойке «смирно» у капота автомобиля.

У вагона к ним подбежал запыхавшийся дяденька в серой железнодорожной тужурке и черной фуражке с молоточками.

– Товарищ Ковров, начальник поезда «Красная стрела» интендант путей сообщения третьего ранга Никифоров! – на одном дыхании выпалил он. – Какие будут указания?

– Указания? – удивился Ковров, подумал и сказал: – Принеси нам, товарищ Никифоров, два стакана чая с лимоном.

Никифоров четко, по-военному, повернулся и побежал почему-то в сторону паровоза.

– Мне надо рассказать вам… – начала Галина.

– Кому? – нахмурился Ковров.

– Тебе, – поправилась Галина.

– Так-то лучше… а то «вам»! – возмутился Анатолий. – Ты же замуж за меня вышла! Забыла? Мы теперь на «ты»! Рассказывай!

– Мне надо рассказать о себе… – вновь начала Галина, – ты ведь ничего не знаешь обо мне…

– О себе в поезде расскажешь… когда в вагон сядем, – прервал ее Ковров.

Галя заплакала.

– Что с тобой? – испугался Анатолий.

Силы человеческие не беспредельны… эту простенькую истину Галя ощутила сейчас на платформе Ленинградского вокзала. Все страшные события последних суток соединились вместе, и у нее подкосились ноги.

Ковров подхватил ее, дотащил до тележки, опершись о которую скучал ее хозяин – грузчик в белом переднике с огромной бляхой на груди; осторожно посадил на тележку.

– Что? – Он обнял ее лицо ладонями. – Тебе плохо? Почему? Я тебя обидел?

– Никто меня не обидел, – призналась Галина. – Мне просто страшно. Я боюсь.

– Чего ты боишься, любимая? – Он поцеловал ее. – Я не понимаю!

– Я боюсь, что все это кончится, – призналась Галина.

– Почему? – удивился Ковров.

– Потому что так не бывает, – убежденно ответила Галина.

– Бывает, – спокойно ответил Ковров. – Бывает и будет.

– Товарищ, – осторожно напомнил о себе носильщик, – за врачом сбегать?

– Что? – не понял Ковров – Да, окажи любезность.

Носильщик, топая сапогами, побежал к вокзалу.

– Что случилось? – сунулась к ним строгая женщина в кожаном пальто и берете. – Девушке плохо?

– Нет, – улыбнулась Галина, – мне как раз хорошо.

– Бледная, – разглядела женщина, – нашатырь ей дайте.

– Я буду охранять нас, – вдруг решила Галина, – нашу любовь, нашу семью. Мне это счастье не по заслугам, поэтому я буду относиться к нему трепетно и осторожно.

– Хорошо, – быстро согласился озадаченный Анатолий. – Сейчас врач будет.

– Я поеду в Ленинград одна, – Галина начала подниматься с тележки.

– Почему? – как-то по-детски расстроился Ковров. – Я не могу тебя одну отпустить.

Она встала при помощи Анатолия.

– Я поеду одна, – упрямо повторила Галя. – Не возражай мне. Я так решила.

Посмотрев на мужа, она поняла, что нужно объясниться:

– Я уже была замужем… недолго, правда… я привела его домой и сказала маме: «Это мой муж», а через неделю мы расстались, даже расписаться не успели… понимаешь?