– А где нож? – поинтересовалась она, не в силах оторвать глаз от мерзкого разреза, рассекшего пальто у Хромого на плече.

– Я его еще там достал.
– Хромой залез в карман и выудил свой трофей. Острое лезвие покрывала запекшаяся кровь.
– Не пропадать же добру.

– И то верно, – согласилась Настя.
– А как ваше здоровье? И куда мы сейчас идем?

– Жить буду. Нам надо вон в тот туннель, - показал пальцем Хромой.
– А вышли мы из вон того. Принцесса сбила нам весь маршрут, но сойдет и этот, не велика беда.

У Насти в голове роилось так много вопросов, что она даже и не знала, с какого начать. И задала все тот же:

– Она на самом деле принцесса?

Хромой неохотно ответил:

– Да что ты к ней прилип то? Господи помилуй… И да, её можно назвать принцессой, коль тебе угодно считать, что у цыган имеются настоящие короли.

– Так она цыганская принцесса?

– Если она цыганская принцесса, то мне в пору зваться институткой...

Он пощупал рану на плече и скривился - скорее от злости, чем от боли, как показалось Насте.

– С чего принцесса назвала вас дезертиром? Вы взаправду сбежали с фронта?

– Та женщина - лживая потаскуха, да к тому же убийца. У нее давняя вражда с господином, на которого я иногда тружусь. Задумала его убить, но никак не может, вот и бесится. И вымещает злобу на всех нас.
– Он нашарил нишу в стене и выудил оттуда свечу, потом чиркнул спичкой и пояснил: - В этом туннеле люков не будет до поры до времени. Много света нам не понадобится, но совсем без него нам нельзя.

Он поднял свечу по выше. Вокруг раскинулось царство сырости и унынья. У них над головами раздавался беспорядочный топот. Настя гадала, кадавры ли это, или де обычные люди, но Хромой, кажется, и сам не знал - или знал, но болтать напрасно не хотел.

У следующей развилки он свернул налево и вверх. За коротким лестничным пролетом начинался другой туннель, более оборудованного вида.

Сверху доносился стрекот человеческих голосов, однако слов с такого расстояния было не разобрать.

– Что там?
– спросила Настя.
– Кто это разговаривает? Теперь нужно быть потише?

– Нам вообще стоит быть потише, - ответил ей провожатый.
– Но ты прав. Это цыгане. Это их район. Попытаемся им не мозолить глаза, если получится.

– А если не получится?

Вместо ответа, Хромой начал перезаряжать свое оружие, заметно прихрамывая. Когда рычажок встал на место, трость вновь превратилась в опору для калеки.

– Слышишь звук наверху? Шелестящий такой, словно ветер дует? – спросил он.

– Слышу, а как же.

– Там расположены котельные и мехи. Их обслуживают цыгане. Благодаря им воздух в туннелях и остается чистым, насколько это вообще возможно. Они качают его через большие трубы, которые сами же и соорудили. У них всегда шумно, жарко и грязно, но они все работают и работают. Бог знает, зачем им это.

– Может, чтобы им было чем дышать?
– предположила Настя.

– Если бы они хотели только этого, то давно бы ушли отсюда. А вот не уходят. Сидят здесь и гоняют воздух по закупоренным кварталам. Стало быть, надобность какая имеется. Скоро ты сможешь снять свою маску.

– Выходит, Вам они не по нутру и доверять им нельзя?

– Именно. Я никак не возьму в толк, отчего бы бы им не вернуться к себе в Табор, к женам и детям.

– К женам… там что, одни мужчины?

– В основном. Мне рассказывали, с ними теперь живет мальчишка, а то и двое. Еще, быть может, парочка старух - стирают им, стряпают… Как так вышло, понятия не имею. Здесь их быть не должно.

Настя не вполне поняла, почему так не должно быть, но что - то ей подсказывало, что лучше больше не расспрашивать.

– Сейчас тихо, - продолжил Хромой.
– Мы в аккурат за стеной их котельной. Там не смолкает шум, но у этих чертей слух не хуже, чем гляделки у орла.

Настя насторожила уши. Действительно, неподалеку, приглушенное слоем земли и уличного булыжника, раздавалось фырканье, слишком размеренное и громкое, дабы принять его за дыхание. И стрекот, который она тогда уловила. Внезапно её осенило, почему тот показался тарабарщиной. Сам этот язык был ей незнаком, и ни один слог не цеплял внимание.

– Сюда. Шевелись.

Она держалась поближе к Хромому. Того временами будто бы пошатывало.

– Вы как? – шепнула Настя.

– Плечо болит, только и всего, - откликнулся тот.
– И шевелись уже...

Они пробирались в обход основных цехов, держась коридоров, которые шли рядом с котельными, с их грохотом и стуком.

Вдруг Хромой приложил палец к маске и предостерегающе выставил руку с тростью. Жест был настолько выразительный, что Настя встала как вкопанная, не зная, каких напастей ожидать.