Габриэль плакала, отец злился и умолял, но для Анри всё это не имело никакого смысла. Он смотрел на них с недостижимой высоты, и их слова казались далёкими и пустыми. Он закрыл глаза, а когда снова их открыл, в комнате их больше не было. На металлическом стуле сидел Бём и смотрел на него.

– Какое разочарование! – Он подался вперёд и облокотился на колени. – Я надеялся, что ваши родственники смогут вас сдвинуть с места, хоть чуть-чуть. Просил их рассказать, какая мягкая и удобная кровать ждёт вас дома, и что Нэнси бы хотела, чтобы вы поговорили со мной. Разве это может принести ей сейчас какой-то вред? Она же смогла сбежать. – Анри дёрнул веками, жадно вбирая в себя крохи информации о жене.

Бём сморщил нос.

– Да, она добралась до Лондона. Ходят слухи, что она подалась к шайке любителей – диверсантов и преступников. На бумаге её оформили в службу военных медсестер, но она кажется мне похожей на женщин, кого Британская армия присылает сюда служить её интересам. Грязные террористы. – Он откинулся на стул и скрестил ноги. – Вы улыбаетесь, месье Фиокка? Трудно понять ваше выражение лица. Мне бы на вашем месте было не до улыбок. Вы знаете, что мы делаем с женщинами-шпионками, когда их ловим? Под конец они умоляют нас их застрелить. Я сам это видел, много раз, – говоря, он смотрел на пустую стену над койкой Анри. – В тылу врага они держатся максимум несколько недель, доставляют нам в лучшем случае небольшое неудобство, а потом мы их хватаем и сжимаем так, что они выблёвывают нам свои секреты. Так будет и с вашей Нэнси.

Последнее предложение он произнёс слишком яростно, в его словах было слишком много яда. На несколько секунд маска невозмутимости слетела, и Анри с некоторым интересом наблюдал за человеком, скрывавшимся под ней. Бём ненавидел Нэнси, ненавидел её за то, что она сделала, кем была, что представляла собой. Она – женщина, которая делает что хочет и что считает правильным.

Нэнси…

Бём подался к нему, окрылённый надеждой.

– Что такое, Анри?

– Я сказал, – Анри пытался произносить каждое слово очень чётко, – сначала поймайте.

Бём вскочил так резко, что металлический стул под ним упал и перевернулся. Это показалось Анри очень смешным. Бём пошёл к двери и прокричал в коридор:

– Геллер! Вас ждет месье Фиокка.

Это тоже показалось Анри очень смешным, и, когда Бём ушёл и к нему подошли два человека Геллера, стащили его с кровати и потащили по коридору в подвал, он все ещё смеялся сквозь выбитые зубы. Один или двое других заключённых, наверное, слышали про него, потому что за спиной он услышал слабый срывающийся голос, который начал петь «Марсельезу». К нему присоединился ещё один. Геллер побагровел.

– Тихо! Все тихо!

Они продолжили петь – грубо и разнузданно, как пьяницы после закрытия бара, и их точно так же было не остановить, и Анри снова засмеялся. Когда его бросили в жёлтую комнату, эти голоса всё ещё звучали в его ушах. Он лежал на окровавленной плитке, смеялся и слушал их – голоса его замученных ангелов.

21

Снова Бейкер-стрит. Боже! С тех пор как они здесь обменивались колкостями с Бакмастером, прошло всего шесть месяцев? На этот раз стул ей не предложили. Денден в форме стоял вольно, заведя руки за спину. Нэнси была одета в форму медсестры «Скорой помощи», руки по швам, взгляд вперёд.

– «Уэйк пользуется популярностью среди бойцов. Она прирождённый лидер», – читал Бакмастер из открытой папки у себя на столе. «Ну правда, почему ему не дадут нормальный стол?» – думала Нэнси. – Вот что написано у неё в документах, – посмотрел Бакмастер на Гэрроу, который по обыкновению подпирал стену. – Очень забавно: мы взяли доктора Тиммонса выискивать в людях слабости, а не хвалить. Но, конечно, не будем забывать про злополучный инцидент в Шотландии, после которого Уэйк и Рэйк – боже, у вашей парочки фамилии как из плохого водевиля – были отправлены продолжать обучение на тренировочной базе в Болье.

– Да, – вздохнул Гэрроу, – один очень перспективный новобранец по фамилии Маршалл был обнаружен на церемонии поднятия флага голым, привязанным к флагштоку. Это надолго выбило его из колеи.

– И в отчёте по данному инциденту фигурировали имена этих двоих, так? – вежливо поинтересовался Бакмастер.

– Да, – повёл бровями Гэрроу. – И, насколько я помню, совершенно безумные утверждения о попытке совращения и ударах по голове.

– Бедняга.

Нэнси еле сдержала улыбку. Воспоминание о Маршалле, привязанном к флагштоку, грело душу. Ударили они его совсем несильно – просто он был настолько пьян, что падал от малейшего прикосновения. А ночь была тёплая.

Гэрроу зажёг сигарету.

– Возможно, нас надувают, сэр.

Он выдул дым, а Бакмастер встал и обошёл стол.

– Просто задумайся, Гэрроу. Допустим, к нам в Управление Специальных Операций внедряется немецкий шпион. Он, а может, даже она, попытается вывести из строя наших лучших людей, не говоря уже о том, чтобы добраться до документов…

Чёрт. Их спалили. Возможно, исправление заключений и оценок казалось отличной идеей только после бутылки бренди. Так, а это ещё что? Бакмастер снимает с поясного ремня пистолет. Он и правда решил, что…