Шрифт:
– Андрес Диаз.
«Твой отец…»
Крепкий шейдер с проницательным взглядом и сдержанной улыбкой, при виде которой сердце сжалось от тоски и тяжкого бремени вины, оторвался от изучения лица распростертого на асфальте нор-ра. Манн смотрел прямо и спокойно, а руки меж тем делали свое дело, ритмично надавливая на грудную клетку. Раз-два-три-четыре… а после изображение качнулось – вверх-вниз, – наполняя легкие бессознательного нор-ра кислородом.
«Андрес Диаз твой отец».
Раз-два-три-четыре. Вверх-вниз.
«Откуда вы знаете?»
Усмешка.
«Все, кому небезразлична судьба других, знают Андреса Диаза. Особенно здесь, в семнадцатом».
Раз-два-три-четыре. Вверх-вниз.
Что-то в его голосе, в облике, в излучаемой шейдером уверенности и мягкой силе заставляло прислушаться, рождая в груди теплоту.
«Я Саул. Саул Михель».
Раз-два-три-четыре. Вверх-вниз.
«Сол…»
Удар тока разорвал расплывчатый образ сумрачной, грязной улицы.
– Андрес Диаз.
Еще разряд.
Желтая вспышка молнии скользнула по контуру букв и застыла, пойманная в извилистую трубку неоновой лампы.
«Лог…»
Картинка дрогнула, расплываясь, и дочитать надпись не удалось. Алкогольная интоксикация. Это был уже шестой бар… кажется. Не лучший способ потратить кредиты, которых и так оставалось немного, но…
День был такой – паршивее не придумаешь.
Места за стойкой не было. Пришлось приткнуться у дальней стены подальше от бойцовского ринга и кожаных диванов, где сидели в окружении полуголых продажных фемм перекачанные манны, от одного вида которых к горлу подступала паника, а кожа под пластырем, закрывавшим бугорок инъекции блокиратора, неудержимо чесалась. Даже несмотря на туман в голове и спутанные мысли, хотелось плюнуть на острое желание напиться и уйти, пока цела. Но два коротких слова буквально пригвоздили к месту.
«Андрес Диаз».
Три руки одновременно взметнулись вверх, опрокидывая в луженые глотки по стопке светящегося коктейля.
На крупных буграх плеч перекатывались в такт движению мышц вытатуированные пылающие шестеренки.
Должен был быть страх – боевики «Механического солнца» были убийцами, убийцами, убийцами, из-за которых погиб мой отец, – но страх вместе с другими сознательными мыслями потерялся на дне стопки еще в четвертом баре. А сейчас осталось только глубинное, инстинктивное. И там… там «Механическое солнце» почему-то воспринималось совершенно иначе.
В душе что-то оцепенело от странного чувства близости, узнавания, которым не было объяснения и ответа. Взгляд застыл на красноватых языках пламени. Казалось, будто они подрагивают, отзываясь на убыстрившийся стук сердца.
Тук-тук. Тук-тук.
Выше, выше.
Мощная шея, волевой подбородок, четко очерченные скулы…
Все внутри буквально кричало об опасности, но это не отталкивало, а, наоборот, заводило, кружа голову сильнее выпитых коктейлей.
Идеальные губы, прямой нос и глаза…
По телу пробежала дрожь.
Манн смотрел. Смотрел внимательно, с любопытством. Как на пугливую мелочь, невесть зачем шатавшуюся по сомнительным барам окраинных районов в поисках приключений на собственный зад. Нет… как на фемму, молодую и привлекательную, которую… с которой…
Во рту пересохло. Пальцы стиснули стакан с неизвестной отравой и почти бессознательно поднесли к губам. Глоток, еще глоток. Испытующий взгляд манна, не отрываясь, следил за тем, как скользнул по губам язык, слизывая последние капли коктейля.
Качнулась пылающая шестеренка…
– Нет!
Слепящие молнии энергетического разряда ударили отовсюду – будто все неоновые светильники подпольного бара разом взорвались, осыпая снопами жалящих искр.
– Андрес Диаз.
Удар.
– Андрес Диаз!
Удар.
– Андрес…
«Диаз, чистокровная Шей, тридцать семь стандартных лет».
Шаг, шаг, шаг, почти переходящий в бег. Бесконечные коридоры, сменявшиеся один за другим. Голоса медиков, обступивших гравиносилки.
«Состояние критическое. Требуется срочная операция, готовьтесь к переливанию крови».
«Ее дочь вызвала скорую. Она заявила о…»
«Заткнитесь, Ли Вейль! – Яростный шепот реаниматолога поднял в душе волну бессильного гнева. – Не на камеру, не под запись! Заявление отклонить! – Короткий взгляд через плечо, сошедшиеся у переносицы брови. – А эту кто пустил? В медблок нельзя посторонним!»
Пальцы впились в край гравиносилок – попробуйте разжать, шиссовы твари! Слабаки, слабаки, бесхребетные и трусливые!