Сначала это был тихий шепот, похожий на шелест осенних листьев. Потом — нарастающий гул множества голосов, сливающихся в единый хор сопротивления. Годы страданий, боли и ярости, копившиеся в глубинах механизма, прорвались наружу подобно прорвавшей плотину реке.

Я чувствовал их всех — каждый разум, каждую душу, каждую искру сознания, запертую в этой чудовищной машине. Их боль стала моей болью, их гнев — моим гневом. Синхронизация Бездны позволяла направлять их силу, фокусировать её против самой системы, державшей их в плену.

Машина затряслась, её работа начала сбоить. Шестерни заскрежетали, теряя свой размеренный ритм. По трубкам пошли волны возмущений, заставляя светящуюся жидкость бурлить и пениться.

— Что происходит? — резко спросил князь, — Дарья, в чем дело?

— Не знаю, дядя! — виконтесса лихорадочно крутила какие-то рычаги, — Система выходит из-под контроля! Показатели зашкаливают… это какое-то безумие!

Вадим бросился к Дарье на помощь, но его действия, казалось, лишь усугубили ситуацию. Пленные разумы объединились в единый поток сопротивления, направленный против системы, которая так долго удерживала их. Десятилетия подавленной ярости наконец нашли выход. Трубки начали лопаться одна за другой, разбрызгивая светящуюся жидкость. Механические части заскрежетали, утрачивая синхронность.

Машина кричала — не человеческим криком, но надрывным воем металла и магии, выходящей из-под контроля. Встроенные части тел дергались все сильнее, словно пытаясь вырваться из своих металлических оков.

Я почувствовал, как энергия машины ослабевает, теряя контроль над пленными душами. Рывком освободился от опутывавших меня трубок и откатился в сторону. Бездна клубилась вокруг меня, готовая к бою.

— Чертов мальчишка! — прошипел князь. Его лицо исказилось от ярости. Впервые за все время я увидел, как трескается маска холодного аристократа, — Схватить его! Немедленно!

Вадим и его люди бросились ко мне, но я был готов к этому. Волна темной энергии отбросила их назад, впечатав в стену. Механизм продолжал содрогаться, теряя контроль над пленными разумами. Багровое сияние его «сердца» начало мерцать, словно оно билось в предсмертной агонии.

— А ну прекращай! — процедил князь, и в его голосе появились металлические нотки, — Иначе твои драгоценные соратницы отправятся прямиком в механизм. Прямо сейчас. Вадим!

Виконт приставил костяную косу к горлу Насти. Другой его подручный навел артефакт на Сахаринку. Я видел, как по шее Насти стекает капля крови — лезвие уже слегка надрезало кожу.

Машина продолжала распадаться, пробужденные разумы рвались на свободу. Но цена этой свободы могла оказаться слишком высокой…

Воздух в зале загустел от напряжения. Каждая секунда растянулась в вечность. А механизм продолжал разрушаться, и вместе с ним рушилась многолетняя власть клана Кривотолковых над судьбами других людей…

— Что ж… выбор за тобой, — князь медленно поднял свою трость. В тусклом свете я заметил, как по металлической поверхности пробежали багровые искры — похоже, это была не просто трость, а мощный боевой артефакт, — Либо ты немедленно восстанавливаешь контроль над машиной, либо… — он кивнул Вадиму.

Виконт чуть сильнее надавил косой. Настя даже не вздрогнула, только в её глазах появился какой-то странный блеск. Я знал этот взгляд — она что-то задумала.

Механизм за моей спиной продолжал содрогаться. Пробужденные души рвались на свободу, круша внутренности машины. Багровое сияние «сердца» стало совсем тусклым, прерывистым. Словно гигантский монстр, созданный Кривотолковыми, медленно умирал.

— Знаете, князь, — медленно произнес я, делая шаг вперед, — Вы совершили одну серьезную ошибку.

— Вот как? — он приподнял бровь, — И какую же?

— Вы забыли, что я быстро учусь. И я знал о вашем плане с самого начала.

— Что? — Кривотолков нахмурился, не зная, как понимать мои слова.

Но все было просто. Я знал, что Илона действовала по приказу Кривотолкова — именно он приказал ей прийти к нам и предложить сделку. А я… а я, конечно же, успел просмотреть ее Книгу Судьбы и всё прочитать.

Я щелкнул пальцами, и в тот же момент началось странное. Настя, Сахаринка и другие мирмеции резко распахнули глаза, из их глоток вырвались жуткие вопли. Настя рванулась, практически насаживаясь на косу Вадима, офигевшего от такого поворота…

Вопли нарастали, становясь всё более нечеловеческими. Тела Насти, Сахаринки и мирмеций начали плавиться, превращаясь в черную жижу с красными прожилками. Вадим отшатнулся, когда «Настя» буквально растеклась по его косе, превращаясь в извивающуюся массу тьмы. Его обычно непроницаемое лицо исказилось от отвращения и ужаса — впервые за долгое время виконт потерял свое хваленое самообладание.

— Какого?!.. — выругался он, пытаясь стряхнуть с оружия черную субстанцию. Но жижа, словно живая, поползла по лезвию к его рукам. Там, где она касалась металла, оставались глубокие борозды, словно кислота разъедала сталь.