— Вы ведь понимаете, чем все кончится? Вам придется положить на стол свое удостоверение, вы лишитесь доброго имени.

— Сэр, у меня отняли почти все. Марка, счастливую жизнь, что я вела на севере в окружении друзей, место, которое я называла домом. У меня ничего не осталось, кроме моральных принципов и надежды на то, что до девяти часов завтрашнего дня я, возможно, сумею восстановить справедливость и отомстить за этих женщин. Только это еще и поддерживает меня.

Марш смотрел на нее. Они больше не злились друг на друга. Все, что их разделяло, — это только заваленный бумагами стол, но они как будто сидели по разные стороны широченного каньона. И Эрика находилась на том краю, который грозил обвалиться.

— Ладно. У вас есть время до девяти часов утра завтрашнего дня. И вам придется ответить за последствия.

— Спасибо, сэр.

Эрика встала и пошла из кабинета Марша, заметив, что он провожает ее с грустью во взгляде.

Эрика и ее группа продолжали допрашивать задержанных. Вечерние часы пролетали один за другим, а вместе с ними улетучивалась надежда на то, что они раскроют убийства. Кучеров, Саймон, Джайлз и Линда, догадываясь, что у полиции нет доказательств, держались все более уверенно — либо отмалчивались, либо давали уклончивые ответы. Их адвокаты оторопели, когда Эрика объявила, что задержанных оставляют на ночь в отделении, чтобы утром снова допросить.

Близилась полночь. Крейн с Эрикой последними покидали оперативный отдел.

— Я еще могу чем-нибудь помочь, босс? — спросил Крейн, вырастая у ее плеча. — Мы пока ждем записи с камер видеонаблюдения в аэропортах по Игорю Кучерову, но вряд ли получим их в ближайшие несколько часов.

Эрика в очередной раз изучала материалы по делу Андреа за весь период следствия — с момента ее похищения. Экран монитора расплывался перед глазами.

— Нет, — ответила она. — Идите домой, отдохните.

— Вам бы тоже не помешало. Вы вернулись к себе в квартиру?

— Нет. Полиция раскошелилась на номер в отеле. Пока со мной не разберутся.

— Где вы остановились?

— В отеле «Парк-Хилл».

Крейн присвистнул.

— Хороший отель. Бабушка моя справляла там девяностолетие. Там хорошая площадка для гольфа. Доброй ночи.

— До завтра. Приходите пораньше и в бодром расположении духа, — попрощалась Эрика, и Крейн ушел.

В гостиницу она приехала за полночь. Войдя в свой роскошный элегантный номер, Эрика почувствовала себя за миллионы миль от расследуемого дела. Но все равно думала только о нем.

Проснулась она в холодном поту в половине пятого утра. Ей снился все тот же сон: вокруг стрельба, Марк падает на землю. Эрика закрыла глаза. Последняя картина, где ему выстрелом разносит затылок, врезалась в сознание.

В номере было душно. Она встала с постели и подошла к окну, под которым жарила батарея. Ее номер находился на шестом этаже. За чернильно-черной площадкой для гольфа виднелись дома — ряды сгруппированных зданий, убегавшие в сторону Луишема. В некоторых горел свет, но большинство утопали в темноте. Окно открывалось всего на пару дюймов — шире не позволял блокиратор против самоубийц.

— Мне просто нужен свежий воздух, — сказала она. — Я не собираюсь выбрасываться из окна.

Эрика оделась и спустилась в просторный, стильно оформленный вестибюль, где было безлюдно. Лишь за стойкой регистрации сидел дежурный с усталыми глазами, раскладывавший на компьютере пасьянс. Он кивнул ей, подняв голову от монитора.

Выйдя на улицу, Эрика с наслаждением вдохнула морозный воздух. Перед зданием гостиницы стояли в ряд скамейки. Она села на ближайшую ко входу, вытащила из пачки сигарету, закурила и выпустила в ночное небо струйку дыма. Ежась, она пыталась стряхнуть с себя кошмарный сон и сосредоточиться мыслями на расследовании.

Может, это будет как раз тот случай. Еще одно нераскрытое дело. У каждого следователя есть свое нераскрытое дело, которое еще долго не дает ему покоя. Эрика стряхнула пепел на гравий и услышала мяуканье. Из-под скамейки вылезла большая черная кошка и потерлась о ее ноги.

— Привет. — Эрика нагнулась и погладила кошку. Та, мурлыча, с важным видом направилась к мискам под одним из эркерных окон. Полакав из одной миски воду, она понюхала соседнюю, но та оказалась пуста.

На ум Эрике пришла Линда Дуглас-Браун. Линда — кошатница. К ней тянется много ниточек. В вечер исчезновения Андреа Линда должна была встретиться с сестрой, но не встретилась. Пошла в кино с Дэвидом. Это им известно, а вот что было потом… Линда одержима кошками. А что вообще им известно о Линде? Видимо, по жизни она — жертва. И в семье явно не всеобщая любимица. Линда озлоблена и завистлива. Она могла бы убить Андреа, но как тогда быть с другими женщинами? С проститутками, что были связаны с Кучеровым? Линда знала Кучерова, встречалась с ним. А если она в курсе, что Кучеров убил трех проституток? И, воспользовавшись удобным случаем, убила Андреа тем же способом, каким были убиты те девушки? Сымитировала почерк серийного убийцы. И еще: Линда любит кошек.

Эта мысль не давала покоя Эрике. Линда любит кошек, но кошки у нее нет. Питерсон во время допроса поинтересовался, есть ли у нее кошка. Она ответила загадочно: «Сейчас — нет». И нечто непонятное промелькнуло в ее лице. Эрика тогда не придала этому значения, но теперь ей стало очевидно, что в странной реакции Линды кроется какой-то смысл.

Эрика вернулась в номер, быстро переоделась и, во второй раз пройдя мимо скучающего портье, поехала в отделение полиции Луишем-Роу. Был шестой час утра. С сержантом, заступившим на ночное дежурство, она не была знакома, но он выдал ей ключи от дома Дуглас-Браунов.