В Чизик она ехала по пустым дорогам — через площадь Слон и замок, через Темзу и мост Блэкфрайарс, потом вдоль набережной. По сторонам высились темные офисные здания. Над рекой стелился туман. Светало, и сквозь дымку было видно, как вода в ее берегах приобретает синий оттенок.

Эрика позвонила Мосс, но у той включился автоответчик.

— Привет, это Эрика. Сейчас почти пять тридцать. Я еду к Дуглас-Браунам. Меня что-то смущает в поведении Линды. Хочу взглянуть на ее комнату. Если не вернусь к семи, допросите ее снова. Пусть это сделает Питерсон — похоже, она к нему не ровно дышит. Разговорите ее про кошек. Я понимаю, это звучит дико, но мне кажется, с кошками что-то нечисто — пока не пойму, что… Она — заядлая кошатница, а кошки у нее нет…

Телефон Эрики три раза пискнул и отключился.

— Черт! — вскричала она, глядя на неработающий телефон, который она не успела зарядить, потому что мало времени находилась в отеле.

Вот и Чизик-Хай-роуд. Эрика сунула телефон в карман и припарковалась в одном из переулков, сознавая, что ей нужно действовать быстро и что в отделение придется возвращаться на метро, если она хочет добраться туда до того, как истекут двадцать четыре часа, на которые они задержали подозреваемых.

Дом Дуглас-Браунов, лоснящийся, как глыба сливочного масла, стоял в конце глухого переулка, своим великолепием затмевая все вокруг. В воздухе висела легкая дымка. Только она приблизилась к дому, как уличные фонари погасли. Хорошо смазанные ворота открылись бесшумно. Эркерные окна безучастно смотрели на Эрику. Она подошла к центральному входу и позвонила в дверь, услышав, как трель звонка разносится по дому. Она немного подождала, затем достала связку ключей и принялась по очереди вставлять их в замок. Третий ключ подошел, дверь открылась. С минуту Эрика прислушивалась, затем шагнула в дом и закрыла за собой дверь.

Она пошла по коридору, миновала высокие напольные часы с раскачивающимся маятником и ступила в просторную кухню, где царили тишина и безупречный порядок. Над большим кухонным «островком» из черного гранита висели медные горшки, задняя стена от пола до потолка была полностью стеклянной. За ней Эрика увидела декоративный сад. На ухоженный газон сел черный дрозд. Заметив Эрику за стеклянной стеной, он вспорхнул с травы и улетел.

Эрика покинула кухню и по широкой лестнице поднялась на второй этаж. Миновав элегантные безликие гостевые спальни и мраморную ванную, в дальнем конце коридора, в самой глубине дома, она нашла комнату Линды. На закрытой двери висело объявление: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КОМНАТУ ЛИНДЫ. ПОЖАЛУЙСТА, ПОСТУЧИТЕ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ВОЙТИ. Ниже, почти вымаранная, стояла приписка: А то может случиться так, что на мне нет трусиков. Эрика невольно улыбнулась, подумав, что это, должно быть, Дэвид постарался. Младшие братья любят доводить сестер. Она открыла дверь и вошла.

— Босс оставила сообщение, — доложила Мосс, войдя в оперативный отдел. Питерсон, прибывший одновременно с ней, держал в руках поднос с кофе. Он стал раздавать кофе коллегам, снимавшим верхнюю одежду. Глаза у всех были сонные. — Она хочет, чтобы мы первым делом допросили Линду.

— Ее адвокат уже пришел? — спросил Питерсон.

— Да, только что видела его в дежурке. Вид у него не радостный. Кому понравится, когда тебя вытаскивают с постели ни свет ни заря.

— Ничего, к девяти все кончится, — сказала констебль Сингх, подходя и беря последний стакан кофе.

— Извини, это мой, — рявкнула Мосс. — Иди налей себе из автомата.

— Сурово ты с ней, — заметил Питерсон, когда Сингх пошла прочь.

— Послушать ее, так мы все здесь только и делаем, что ждем, когда стукнет девять… Как будто это формальность.

— Разве нет? — спросил Питерсон, сконфузившись.

— Нет, — подчеркнула Мосс. — Теперь слушай. У босса появилась идея…

Комната Линды была тесной и мрачной. Подъемное окно, под которым стоял мягкий диванчик, выходило в сад. Сверху Эрика увидела, что на отдельных участках газона еще лежит грязный снег. Рядом с окном стоял массивный темный гардероб. Когда Эрика открывала его, скрипнула дверца. С одной стороны висели темные объемистые юбки, рядом — отглаженные белые блузки, некоторые — с кружевной отделкой на вороте. Остальное пространство занимали джемпера с кошками, немыслимое количество джемперов, все толстые и тяжелые. На дне стояли несколько пар лодочек и удобных сандалий, пара кроссовок зеленовато-голубого цвета, запылившиеся коньки и розовый тренажер для бедер.

Угол у дальней стены занимала односпальная кровать из темного дерева. Над ее фигурным деревянным изголовьем висело толстое металлическое распятие. На аккуратно застеленном лоскутном покрывале сидели в ряд игрушечные кошки, выстроенные по размеру. Их лупоглазые мордочки казались трогательно оптимистичными в печальной унылости комнаты. Эрика отметила про себя, что Линда не позабыла заправить кровать и расставить по росту кошек перед тем, как ее запихнули в полицейский автомобиль.

На тумбочке у кровати стояли лампа в стиле Тиффани, фигурная пластмассовая коробочка с капами из прозрачного пластика, а также небольшая фотография в рамке, сделанная несколько лет назад. На снимке — Линда сидит на качелях в саду с красивым черным котом, развалившимся у нее на коленях. Лапы у кота белые. Эрика взяла рамку с фотографией, повернув ее, отстегнула металлические застежки и вытащила картонную подложку. На оборотной стороне фото четким почерком было написано: