— Во всех отделениях Столичной полиции работы выше крыши, но ведь это дело все равно кто-то должен расследовать. У нас в Бромли есть и люди, и ресурсы. Труп обнаружила я, и поскольку я — старший офицер, это было бы вполне логично. Ты теперь коммандер. Можешь посодействовать.

Марш убрал пакет с молоком в холодильник.

— Тебе известно, что помощник комиссара Оукли только что досрочно вышел на пенсию? Я еще не навел мосты с его преемником.

— И кто теперь вместо него? — спросила Эрика.

— Официально объявят завтра утром.

— Но мне-то ты можешь сказать. Я же не собираюсь подстерегать его у дома… — Марш вскинул брови. — Обещаю.

— Не его, а ее. Новый помощник комиссара — Камилла Брейс-Козуорси. — Марш взболтал чай в чайнике и затем разлил его по чашкам, добавив: — Эрика, твое лицо само все за тебя сказало.

— Дай угадаю. Училась в Оксфорде?

— В Кембридже. Пришла в полицию на условиях ускоренного продвижения по службе.

— То есть у нее фактически нет опыта службы в полиции?

— Теперь это не главное.

— Как это? В полиции полно сотрудников, которые каждый день несут службу, разгребая дерьмо и решая проблемы, а начальником опять назначают человека, который ни черта не знает о жизни за пределами крошечного мирка частных школ и светских тусовок в Лондоне и прилегающих графствах.

— Ты несправедлива. Ты ведь ее не знаешь. — Марш дал ей чашку с чаем, добавив: — Это в тебе обида говорит.

— И что дальше?

— И мне нравятся твои пламенные речи. Очень даже забавно их слушать, когда они направлены не на меня. — Он улыбнулся.

— Послушай, Пол. Я знаю, что иногда веду себя как идиотка. Не будь я временами полной дурой, давно бы дослужилась до суперинтенданта, а то и до старшего суперинтенданта…

— Но-но, полегче.

— Урок усвоен. Прошу тебя, замолви словечко кому надо, пусть меня назначат руководителем следственной группы по делу Джессики Коллинз. Помоги, пожалуйста. Я уверена, что сумею поймать эту сволочь. Преступник — он или она — до сих пор на свободе и думает, что раз его за столько лет не вычислили, ему это сошло с рук. Но я его достану.

Марш сел на небольшой диван подле Эрики и глотнул чаю.

— Слышала, что случилось с руководителем следственной группы, работавшей по делу о пропавшей девочке? Со старшим инспектором Амандой Бейкер? Ее отстранили от этого дела.

— Меня трижды отстраняли от резонансных дел, но я добивалась возвращения и успешно их раскрывала.

— Аманда — не ты. Нет-нет, ее считали блестящим профи, только вот здесь, — Марш постучал по лбу, — у нее не все было в порядке. Она первой из женщин в Столичной полиции дослужилась до чина старшего инспектора и первой возглавила следствие по столь громкому делу. Ей с лихвой доставалось и от коллег, и от начальства, и от прессы. Женщина — и вдруг руководитель следственной группы… подозрительно.

— Ну и как ей удалось получить это назначение?

— Высокое начальство стремилось спасти репутацию полиции. В первые дни после исчезновения Джессики было допущено слишком много ошибок, у общественности к полиции возникла масса вопросов. Решение назначить женщину руководителем следственной группы был умный ход, призванный отвлечь внимание от промахов полиции, выставить ее в благоприятном свете.

— Но высокое начальство верило, что она способна раскрыть это преступление?

— Да, только они не знали, что последние месяцы перед назначением она посещала психотерапевта.

— Почему?

— Тогда, в конце восьмидесятых, преступления, связанные с изнасилованием, как правило, поручали расследовать женщинам. Аманда снимала свидетельские показания и оказывала поддержку пострадавшим на протяжении всего этого ужасного процесса. Ее единственная проблема состояла в том, что она не умела дистанцироваться, отделять себя от работы. Она поддерживала связь с жертвами еще многие недели, месяцы и даже годы после происшествия. Не одну женщину увела от края пропасти. Это отнимало у нее массу душевных сил, а о ней самой никто не заботился. Аманда собиралась уволиться по болезни, и тут ей позвонили и сказали, что она будет вести следствие по делу Джессики Коллинз. Расследование становилось все сложнее, версии и улики таяли на глазах. Джессика Коллинз как будто испарилась. В конце концов Аманда не выдержала давления. Это отравленная чаша, Эрика. Поверь, лучше тебе ее не пить.

— Ты же меня знаешь. Я выдержу любое давление, — тихо произнесла Эрика. — Скорее, сломаюсь, если еще несколько лет буду кружить на карусели, сажая наркоторговцев, место которых тут же будут занимать другие.

С минуту они молча пили чай.

— Пол, прошу тебя. Речь идет о семилетней девочке, ее похитили прямо на улице. Одному богу известно, что с ней случилось, что с ней сделали. А потом похоронили на дне карьера на целых двадцать шесть лет. Представь, если бы это была София или Ребекка…