— Так, уходите, — велела Эрика, жестом предлагая журналистам удалиться.

Фоторепортер взял камеру и принялся делать снимки. Недолго думая, Эрика протянула к нему руку и отвела в сторону объектив.

— Ваши действия можно расценивать как жестокое обращение со стороны сотрудника полиции! — заявил фоторепортер с блеском в глазах. У него был неприятно резкий скрежещущий голос.

— Я могла бы арестовать вас обоих за причинение беспокойства. Вы нарушили границы частного владения, — сказала Эрика, по-прежнему наклоняя вниз объектив. — И я могу сделать так, что вам придется проторчать в участке довольно долгое время: пока будет оформлен протокол задержания, пока у вас возьмут образцы ДНК и т. д. и т. п. Я также конфискую вашу фотокамеру. И, учитывая все бюрократические проволочки, вернут вам ее отнюдь не сразу.

— Пойдем, Дейв, — презрительно усмехнулась Эва. Она достала визитку и сунула ее в дверную щель. — Лора, позвоните мне, если передумаете.

Они пошли к дороге. Эрика проводила их взглядом и затем повернулась к двери. В узком проеме виднелось лицо Лоры.

— Вы позволите войти? Можно с вами поговорить?

Лора сняла цепочку и открыла дверь.

— О чем? — со страхом спросила она. В белой блузке, заправленной в синие облегающие джинсы, Лора демонстрировала весьма завидную фигуру. Но Эрику потрясло, что она выглядит старше без макияжа.

— О вашей маме, о том, что случилось у отделения полиции.

— Я уже дала показания.

— Лора, прошу вас. Это могло бы помочь следствию. Мне только что пришлось отпустить Джоэла Майклса.

— Хорошо. — Она отступила в сторону.

Эрика вытерла ноги и вошла в дом.

Лора провела ее через коридор в кухню.

— Чаю хотите?

Эрика кивнула. Трясущимися руками Лора налила воду в чайник.

— Что будет с мамой?

— Ей предъявлено обвинение в попытке совершения убийства, но, как вам известно, в соответствии с законом «Об охране психического здоровья» ее поместили в Луишемскую больницу. Она должна пройти медицинское освидетельствование. Судимостей у нее нет, так что ее могут привлечь к суду за нанесение тяжких телесных повреждений или увечий. Мне кажется, суд должен проявить к ней снисхождение. Плохо, что все это случилось.

Лора продолжала заваривать чай.

— А где остальные родственники?

— Папа со своей подружкой и детьми сейчас у меня дома на севере Лондона. Я просто пришла, чтобы до конца убраться после поминок.

— Лора, кто предупредил вас о том, что Тревор Марксмэн собирается быть в Бромли?

— Маме позвонили, — ответила Лора, ставя чайник.

— Когда?

— Вчера рано утром.

— Кто звонил?

— Не знаю. Я была в саду.

— То есть трубку сняла ваша мама?

— Да, она ответила на телефонный звонок, а потом пришла сюда за мной. — Лора открыла буфет и взяла оттуда две чашки.

— А вы же сказали, что находились в саду?

Лора выронила одну из чашек на пол, и та разбилась.

— Простите…

— Ничего страшного. — Узрев у батареи возле двери совок и щетку, Эрика взяла их и опустилась на корточки, помогая собирать осколки.

— Так и есть, я была в саду. Я хотела сказать, что она туда за мной пришла, — объяснила Лора, осторожно поднимая с пола два больших осколка разбитого фарфора.

— Это была ее идея прийти к отделению на встречу с Тревором? — спросила Эрика, сметая мелкие осколки чашки в совок.

Лора кивнула. Она подняла последние крупные осколки и, выпрямившись во весь рост, отошла к мусорному бачку с крышкой и педалью.

— Вы одобрили эту ее идею?

— Конечно, нет!

— Она сказала, кто ей позвонил?

— Сказала, что какой-то журналист, — ответила Лора, выбросив осколки в мусорный бачок. — Фамилии его я не знаю.

— Так это был мужчина?

Лора снова разволновалась.

— Фамилии журналиста она мне не называла и не говорила, мужчина это был или женщина… Их так много было за минувшие годы, и все шпионили, что-то выпытывали. И обычно это были мужчины.

Стоя спиной к Эрике, Лора налила кипяток в заварочный чайник.

— Мама сказала вам, что конкретно она намерена делать?

— Она сказала, что хочет увидеть Тревора, хочет выяснить у него раз и навсегда, его ли это рук дело.

— Лора, вы понимали, что это плохая затея?

Лора уперлась руками в стол и, опустив голову, кивнула.

— Это случилось на следующий день после похорон и поминок… Она много выпила накануне и сказала, что поедет в город, со мной или без меня.

— Где были остальные?

— Ушли домой с вечера. Я осталась с мамой, чтобы она была дома не одна.

— Вы знали, что ваша мама взяла с собой нож?

— Нет. Я никуда бы ее не повезла, если б знала, что она задумала! Я ясно выразилась? Что теперь с ней будет? — Лора заплакала.

— Вы связывались с Оскаром Брауном?

— Что вы имеете в виду? — резко спросила она.

— Он — блестящий адвокат. Полагаю, он мог бы помочь вашей маме в суде.

— Да, я вас поняла, — сказала Лора. У нее по-прежнему дрожали руки. — Нет, он не давал о себе знать. На похоронах я его, конечно, видела.