— Наличие вредных веществ, переломы, следы преступления, доказывающие, что он не покончил с собой.

— А дальше что? Доказательств будет ничтожно мало. И к тому же криминалисты уже обследовали коттедж и практически ничего не обнаружили.

— Мы нашли зуб, — возразила Эрика. Она понимала, что проиграла — просто не могла остановиться и отступить.

— Его могли выбить, или он выпал. Люди, самовольно поселяющиеся в заброшенных домах, обычно не придают большого значения гигиене полости рта. Я настоятельно рекомендую вам отпустить Джоэла Майклса. Продолжайте расследование, а я тем временем поищу вам подходящую замену. Возможно, вас это подстегнет. Похоже, в критической ситуации вы добиваетесь лучших результатов.

По окончании встречи Марш нагнал Эрику у лифтов.

— Могло быть и хуже.

— Куда уж хуже? — усмехнулась Эрика, поворачиваясь к нему.

— На ее месте мог быть Оукли, — с улыбкой заметил он, пожимая плечами.

— С помощником комиссара Оукли я знала, как себя вести. Тип он неприятный, но заглатывал наживку. Его можно было перехитрить. А она… Она чертовски умна.

— Да. В ее присутствии у меня душа уходит в пятки. Говорю это тебе как друг, а не как начальник.

Двери лифта отворились, и они шагнули в кабинку. Марш нажал кнопку с цифрой «1», и лифт стрелой понесся вниз с двенадцатого этажа здания Скотленд-Ярда. Эрика почувствовала, как у нее закрутило в животе.

— Пол. В моей практике это первое дело, которое… — Она осеклась, опустив в пол глаза.

— Что? — спросил он.

— У меня такое чувство, что я не смогу его раскрыть.

Марш, казалось, хотел обнять ее, но лифт остановился, и в кабинку вошли несколько сотрудников полиции. Эрика отвернулась к стене, стараясь сдержать свои эмоции.

Они вышли на улицу. Мимо с ревом проносились машины. Небо опять грозило дождем. Они зашагали к станции метро.

— Я снова и снова возвращаюсь к тому дню много лет назад: к седьмому августа, — заговорила Эрика. — Снова и снова изучаю свидетельские показания сотен людей, живших в том районе, оставшихся соседей. Как может ребенок исчезнуть без следа?

— Дети пропадают постоянно, каждый день, во всех странах, — отвечал Марш, застегивая пальто на холодном ветру. — В девяностом году в Кенте пропало шестьсот детей. Почти все были найдены живыми. Восемь до сих пор числятся пропавшими без вести.

— И, по-твоему, все это как-то связано с моим делом?

Полил дождь. Они спрятались в дверном проеме пустого административного здания.

— Нет, Эрика. Я просто хочу сказать, что это — не единичный случай. В том же году исчезло еще восемь детей. Кто их ищет? Джессика была белокурой европейкой из среднего класса. Пресса ухватилась за ее историю, играя на наших чувствах, раздула ее, и это правильно. Но как же те остальные дети? Подобно Мэдлин Макканн [90] , Джессика из тех девочек, которые западают в души людей. К сожалению, есть преступления, которые раскрыть не удается. Очень тебя прошу, если не сумеешь раскрыть это преступление — не надо считать это личной неудачей.

Марш с улыбкой обнял ее за плечи.

— Легко сказать, Пол. Единственное, что я умею, это расследовать преступления. Я — не жена, никогда не стану матерью. Служба в полиции — это моя жизнь.

— Эрика, а что будет через десять лет, когда тебе придется выйти на пенсию? — спросил Марш. — Тебе необходимо найти свое место в этом мире, место, где ты можешь быть счастлива и без службы в полиции.

Из окна оперативного отдела Эрика смотрела, как Джоэл Майклс выходит из отделения на свободу. Он перешел дорогу, остановился на тротуаре перед железнодорожной станцией, повернулся и посмотрел на окно, у которого она стояла. Эрика подавила порыв метнуться в сторону и выдержала его взгляд. Усмехнувшись, он развернулся и смешался с толпой, хлынувшей из-под навеса станции. Интересно, подумала Эрика, куда он направляется? К Тревору в больницу?

— Вы по-прежнему считаете, что это он? — спросила Мосс, вставая рядом с ней у окна.

— Да в том-то и беда — я не уверена, — ответила Эрика.

До конца рабочего дня она просидела в своем кабинете, пытаясь сосредоточиться, разобраться в этом сложном деле, если в нем вообще можно было разобраться. Два часа она апатично пролистывала на компьютере следственные материалы, и в половине шестого надела пальто и покинула отделение.

Неожиданно для себя Эрика осознала, что она едет в Хейз. Она свернула на Эйвондейл-роуд. На улице царило безмолвие, вокруг ни души, припарковано всего две-три машины. Она затормозила у дома № 7. Заперев автомобиль, зашагала по длинной пологой подъездной аллее и у входа увидела невысокую круглолицую женщину и седовласого мужчину с фотокамерой на шее. Приглушенный голос из-за двери требовал, чтобы они ушли.

— Это частная собственность. Вы кто? — осведомилась Эрика, показывая свое удостоверение.

Мужчина и женщина обернулись на ее голос.

— Эва Касл, из Daily Mail, — представилась женщина, окинув Эрику взглядом. — Мы просто хотим узнать оценку случившегося с точки зрения ее матери…

Дверь, закрытая изнутри на цепочку, на дюйм приотворилась.

— Мамы дома нет! Она в больнице, — прозвучал ответ. Эрика узнала голос Лоры.

— Она пырнула ножом местного педофила на глазах десятков людей… — сказала Эва, наклоняясь к щели в двери. — Где она? В психбольнице? Вы имеете возможность рассказать ее версию случившегося. Мы заплатим.