— Нилз, здравствуйте. Я хотела узнать по поводу экспертизы того куска бетона, что вы собирались проводить методом окуривания суперклеем.

— А, Эрика, привет. — В голосе Нилза слышалось разочарование. — Как раз к ней приступаю. Моя ассистентка уже все готовит к началу процесса.

— Отлично. Когда, по-вашему, вы…

— Эрика, я же объяснял: это займет несколько часов, и еще не факт, что нам удастся получить четкие отпечатки, по которым о чем-то можно будет говорить! — заорал он.

Эрика опешила. Нилз всегда казался таким спокойным, собранным.

— О’кей, — произнесла она. — Позвольте напомнить, что я звоню только первый раз, и вы сами говорили…

— Я знаю, что я говорил, — бесцеремонно перебил он ее. В трубке возникла глухая тишина. Эрика с трудом сдержалась, чтобы не огрызнуться.

— Нилз, вы хорошо себя чувствуете?

— Да. Да. Отлично. Просто забот слишком много. Работы невпроворот, с бюджетом не все ясно. Простите, Эрика.

— О’кей. Надеюсь, экспертизу вы проведете удачно, — сказала она.

— Я свяжусь с вами в ту же минуту, как что-то станет известно, — пообещал он и повесил трубку.

Эрика положила телефон и обвела взглядом оперативный отдел. «Видать, ситуация и впрямь аховая, если даже спокойный, хладнокровный, непрошибаемый Нилз сорвался», — подумала она.

Она решила, что все-таки примет приглашение Мосс. Эрика схватила пальто, выключила свет и поспешила в паб, где отдыхали ее коллеги.

После звонка Эрики Нилз Акерман несколько минут стоял посреди своего кабинета. Держась за край стола, он старался дышать глубоко, пока не прошли головокружение и тошнота. Его била дрожь, кожу покрывала испарина. Из носа потекло. Он прошел к раковине в углу комнаты, выдернул из диспенсера салфетку и высморкался, морщась от боли. Собственное отражение в зеркале его потрясло: кожа желтушная, под глазами темные круги. В свете ламп поблескивал небольшой дозатор мыла из нержавеющей стали. Только он собрался открыть его, раздался стук в дверь.

В коридоре ждала одна из экспертов — Ребекка Марч. Невысокая женщина с длинными волосами мышиного цвета, уложенными в косу на затылке.

— Все готово к началу процедуры окуривания, — доложила она и нахмурилась. — Вам нездоровится?

— Нет, все нормально, — ответил Нилз.

— Аллергия так и мучает? — Кивнув, он взял со стола свой пропуск. — Вообще-то, странно, что у вас до сих пор симптомы сенной лихорадки. Период пыления давно закончился.

— У меня сверхчувствительная иммунная система. Реагирую в том числе и на загазованность. Только что принял еще одну таблетку антигистамина. — Нилз повесил пропуск на шею.

Они покинули кабинет и зашагали по коридору, минуя стеклянную стену, за которой находилась одна из лабораторий, где трудились члены его команды. В самом конце они остановились перед двупольной дверью, и Ребекка стала открывать ее своим пропуском. Нилз взглянул на помощницу, но она, казалось, была сосредоточена на предстоящей работе. Они вошли в следующий коридор, и теперь уже Нилз своим пропуском открыл дверь, что находилась слева. Она вела в маленькое помещение — препараторскую — с большой раковиной, шкафами и окном с видом на экспериментальную лабораторию, где в центре стояла огромная квадратная камера из органического стекла. Они вымыли руки, затем надели чистые защитные комбинезоны, маски и латексные перчатки. Когда они подготовились к проведению экспертизы, Нилз кивнул, и Ребекка открыла дверь экспериментальной лаборатории.

Нилз прошел к лавке, что стояла вдоль боковой стены, и взял большой прозрачный пакет с куском бетона. Проверил, не нарушена ли герметичность. Ребекка открыла одну створку камеры из органического стекла и подготовила маленькую тарелочку из фольги, капнув в нее несколько капель суперклея. Тарелочку она поставила на передвижной столик, туда же поместила небольшой пластиковый контейнер с водой. Вскоре к ней присоединился Нилз. Возле тарелочки с суперклеем он установил треножную подставку с куском бетона, чтобы все его грани были подвержены воздействию паров суперклея. Сейчас на его пористой поверхности проступало несколько темных пятен в тех местах, где впиталась кровь.

— Будем надеяться, что удастся снять какие-нибудь следы, — сказала Ребекка.

— Бетон долго находился в воде, но надежда умирает последней, — согласился Нилз.

Они вышли из камеры, закрыли прозрачную панель. Нилз, нагнувшись, установил на тридцать минут таймер на боковой стенке камеры. Потом, выпрямившись, повернулся и поймал на себе прищуренный взгляд Ребекки, пристально смотревшей на него поверх маски.

— По-моему, у вас идет кровь. — Рукой в перчатке она очертила область носа на его маске. Они вышли из лаборатории в маленькую препараторскую. Ребекка сняла комбинезон, маску, перчатки и положила все это в полиэтиленовый пакет. Нилз стянул с лица маску и увидел на ней пятна крови. Он вытер нос рукавом комбинезона, на котором остались следы крови. Ребекка наблюдала за ним с тревогой во взгляде.

— Вам нехорошо?

— Это все аллергия, от нее, бывает, кровь носом идет, — объяснил он.

— Мне придется указать это в сопроводительной записке, когда мы будем сдавать наши комбинезоны, — предупредила она.

Нилз подошел к раковине, взял бумажное полотенце и вытер нос. Ребекка пристально наблюдала за ним, переводя взгляд с окровавленной бумаги на его лицо.

— Вид у вас нездоровый.

— Я же сказал, со мной все будет хорошо! — рявкнул Нилз, бросив салфетку в урну.

Ребекка раскрыла чистый прозрачный пакет, в который он, раздевшись, сунул использованный комбинезон, перчатки и окровавленную маску. Ребекка хотела запечатать пакет, но Нилз ее остановил: