— Ну ты им и врезал! — громко шепчет на ухо Песков.

На этой многозначительной ноте слушания заканчиваются. Проще говоря, нас вытуривают. С обещанием подумать над нашим запросом.

Глава 5

Уроки памяти

4 декабря, суббота, время 19:15.

МГУ, Главное здание, сектор В, 16 этаж, комната Колчина.

— Лёня, вали уже, — не церемонюсь с соседом, которому трудно найти в себе силы отлипнуть взглядом от Светланки и лишиться её очаровательного общества.

Вот я ему и помогаю.

— Мне встать, что ли? — следует грозный вопрос не желающему реагировать быстро Леониду. — Ты же знаешь, что будет. Если я встану, ты ляжешь.

— Ви-и-ить, ну что ты так грубо? — хихикает Света. — Он же нам не мешает.

— Не понял? — теперь грозно смотрю на подружку. — Я те после всё объясню. А сейчас отодвинься, попробую в прыжке с места до него достать…

Не успеваю. Почувствовав, что его физическое благополучие повисает на волоске, Лёня шустро исчезает за дверью. Ладно, мне же проще, лень с кровати вставать. Когда Света запирает за ним дверь, обращаюсь к ней. Обещания надо выполнять. Всегда. Даже угрозы любимой девушке.

— Поясни-ка мне, что за гнусные намёки слышу от тебя?

— Какие намёки? — девушка натурально не понимает.

— Как «какие»? Что значит «он нам не мешает»? Третий — нелишний, что ли? Тройничка захотелось, грязная развратница?

Приходится терпеть атаку разгневанных и прекрасных глаз и град ударов кулачками. Наконец девушка успокаивается, улёгшись спиной мне на живот.

— Всё-таки девушкой быть так тяжело… — и вздыхает. Искренне так, с философским настроем.

Дальше замечает мой сочащийся едкой насмешкой взор. Я не виноват, само прорвалось!

— Что-о-о?! Скажешь, не так?

— Не, какие-то трудности есть, но они от природы, физиологического порядка. Месячные там, беременность… но жаловаться на это глупо.

— Это почему?! — меня в упор сверлят прекрасные девичьи глаза.

— Почему, почему… лет сто — двести назад беременная крестьянка жнёт поле, её настигают схватки. Она рожает, завязывает пуповину ребёнку, кормит его грудью и продолжает жать поле. Рожали по восемь — десять детей в среднем. И никто не жаловался на тяжёлую долю. Сейчас родят одного, потом всю жизнь рассказывают, как это тяжко и невозможно. А всё почему?

— Почему? — хмурится девушка.

— Потому что избаловали вас, девчонок, вконец, — припечатываю без церемоний. — Сами не понимаете, насколько хорошо вы живёте.

Светлана поворачивается боком, чтобы не коситься на меня. Легонько, пока легонько, втыкает в грудь острые ноготочки.

— Ты просто в нашей шкуре не был, поэтому так говоришь. Ты абсолютно неправ. Вам, мужчинам, живётся намного проще.

— Проще — может быть. Но проще — не значит лучше.

— О хосподи! — она закатывает глаза. — Да вам даже утром собираться — никаких проблем. Краситься не надо, умываетесь, раз — и всё! Одеться — минутное дело!

В чём-то она права, конечно. Но стратегически — ни разу! Её послушать, так лучше крестьянкой быть и горбатиться с утра до вечера по хозяйству. А что? Зато как трудно жить дворянкам, которым корсет затяни, лицо белилами замажь, духами напрыскайся, юбку с каким-то колокольным каркасом нацепи — хрен его знает, как оно называется. Потом взять сумочку, муфточку, веер, ещё хрензнат что. Хлопот полон рот, не то что у крестьянки. Встала с утра, холщовую рубаху поверх дерюжной юбки — и вперёд, навстречу трудовым подвигам.

Примерно так и излагаю. За исключением крепких выражений, которые так и просятся с языка.

— Ты в качестве сложностей жизни выставляешь то, к чему вы сами стремитесь. Вам это нравится, вы это любите, вас хлебом не корми — дай принарядиться и приукраситься. И ты сейчас набираешься наглости говорить, что это настоящие трудности жизни? Свет, я скажу прямо и честно: вы с жиру беситесь.

— Всё равно вам легче и проще живётся, — смешно сжимает губки.

— Давай сравним? — предлагаю с лёгкостью и явным ехидством.

— Попробуй, — Света тоже глядит со скептической насмешкой.

— Начнём с детства. Скажи, тебя родители в детстве наказывали? Я имею в виду — серьёзно. К примеру, били ремнём, тростью, шлангом или чем-то подобным?

— Ты что, очумел?! — девичьи глаза увеличиваются до анимешных размеров. — Нет, конечно!

— А как тебя наказывали? — натурально вопрос интересный.

— Гм-м, мама что-то строго скажет, пальцем погрозит… — Света отвечает не сразу, приходится копаться в памяти.