Мне деваться некуда. Пока я — несовершеннолетний, моя мобильность сильно ограничена.

— Следующий учебный год, скорее всего, тоже в университете проведу, — усиливаю свои обещания.

Татьяна светлеет лицом:

— Ну хоть так…

3 декабря, пятница, время 11:10.

Москва, Госдума, комитет по бюджету и налогам.

— Молодой человек, а вы не слишком торопитесь, — глава комитета Макарычев говорит с заметной ноткой барственного недовольства.

И даже не ответил на моё приветствие.

— А вам разве не говорили, что у меня защита на сегодня была назначена? И никаких возможностей перенести дату. К тому же я заместителя прислал, — киваю на Андрея Пескова, сразу отмечая его потерянный вид.

— Какая ещё «защита»? — Макарычев обращает величавый взор на помощницу, одну из своих комитетчиков.

Та смотрит в бумагах, кивает.

— И что с того? Это, знаете ли, ваш выбор, — главный по бюджету подпускает осуждение в голос. — Между личными делами и государственными. И мы видим, что вы выбрали.

— Прошу заметить, вы сильно заблуждаетесь, — пытаюсь ослепить присутствующих максимально обаятельной улыбкой. — Если так ставить вопрос, то я делал выбор между двумя делами государственной важности. Кто перед вами стоит и обсуждает государственной важности вопрос? Разве это не имеет значения? Вчерашний выпускник, пусть и главного университета страны, или кандидат физико-математических наук? Да, можете меня поздравить, можете не поздравлять, но полчаса назад ВАК утвердил мою диссертацию. Бумаги ещё совершат какой-то кругооборот, свидетельство получу через некоторое время, но фактически я уже имею научную степень.

— Поздравляем, — почти сквозь зубы выдавливает Макарычев.

— Спасибо. И вот для того, чтобы мои слова имели больший вес, я и не мог пропустить защиту кандидатской работы. Это мероприятие к тому же было запланировано намного раньше заседания здешнего, — делаю лёгкий наклон головой в знак уважения, — почтенного форума. Поэтому я утверждаю, что защита диссертации вовсе не моё личное дело. Касайся оно только меня, я бы настоял на переносе на другую дату. Мне спешить особо некуда. Зато теперь перед вами кандидат физико-математических наук, а не просто вчерашний студент.

— Михал Андреич, давайте перейдём к делу, — обращается к шефу один из членов-депутатов.

Взгляд у него выглядит чуть мягче. Продолжает он же, по разрешающему кивку:

— Скажите, Виктор Александрович, почему вы считаете ваш проект достойным бюджетного финансирования?

— Он нацелен на восстановление нашей страной лидерских позиций в космонавтике. Но если вы уверены… — запинаюсь на полном ходу.

Чуть не намекнул на то, что престиж и репутация страны для них — пустой звук. Сильно подозреваю, что для многих из них так и есть. Только вслух никто не признается.

— … если вы думаете, что развитие космонавтики нашей стране не так уж и нужно, то да. Неизбежно приходим к выводу, что финансировать наш проект нет необходимости.

— Космонавтика нашей стране нужна, — мягко обращается Митина. — Поэтому Роскосмосу каждый год выделяются большие средства.

— Не в коня корм, — замечаю я. — Роскосмос тридцать лет топчется на одном месте. Сейчас с нами конкурируют Индия и Китай, а скоро начнём сотрудничать на равных с каким-нибудь пакистанским космическим агентством.

— Что вы имеете против Индии и Пакистана? — тут же цепляется один из клевретов шефа, как я понимаю.

Они тут разделены на две партии: противников проекта и тех, кому наплевать. Прицепившийся — из вражеского лагеря. Пока говорю и осматриваюсь, мой голодный искин обрабатывает кучу информации — переглядывания, выражения лиц, улыбки и улыбочки — и выдаёт в виде лаконичной справки. Режим распознавания свой-чужой, ничего сложного. Хотя в данных обстоятельствах присутствующие делятся по системе чужой-никакой.

— У нас с ними ровные и даже дружеские отношения, — продолжает клеврет с нотками осуждения.

— Я не об Индии или Пакистане говорю, — поправляю с вежливой и глубоко спрятанной насмешкой. — Я говорю об уровне. Если Индия, Китай или, допустим, Япония — сильные развитые страны, то Пакистан, Таиланд, Аргентина и сотни других находятся в положении догоняющих. Нас сейчас догнали сильные страны, скоро достанут среднеразвитые государства, а там, глядишь, и слаборазвитые настигнут. А почему? А потому, что Роскосмос стоит на месте. Весь мир идёт вперёд, а он — стоит.