К нам пришла Надежда Васильевна Дубрович и взяла слово сразу после моего сообщения о бюджетном финансировании. Глупых студентов моя новость приводит в восторг. О том, сколько мы просили изначально, умалчиваю. Некоторые знают — те, кто обосновывал бюджет, но широко мы об этом не говорили.

— У меня прямо сердце кровью обливается, когда я вижу вас, таких юных и полных энтузиазма, — вещает Дубрович.

Стараюсь удерживать лицо, глядя на седую даму в очках. Поразительное сочетание всеобъемлющей доброты с тяжёлой унылостью и безнадёгой во всём облике. Эдакая страдалица за весь мир. Подозреваю, её близко нельзя подпускать к молочным продуктам. Моментально скиснут, и никакой консервант не поможет. Снимать деньги с карточки в банкомате в её присутствии тоже поостерёгся бы. Тонкая автоматика может не выдержать настолько тягостной ауры.

— Это полбеды, что перед вами поставили настолько неподъёмную задачу. Превзойти гигантский Роскосмос за несколько лет? Корпорацию с триллионными активами? — Дубрович старательно наполняет паузу горьким недоумением. — Допустим невероятное, правительство просто отдаст вам российскую космическую корпорацию под полный контроль. Я в это не верю, но мало ли что. Вопрос в другом. Сможете ли вы, юные и неопытные, удержать её в своих руках?

Смотрю на добренькую, источающую сочувствие грымзу с нарастающим интересом. Не могу вычислить мотивы. Старческий маразм уж больно банальная версия.

— А если не отдаст? Будете с ней конкурировать?

— Вариант сотрудничества сразу отбрасываете? — вмешиваюсь, нарушая регламент, но голос подать надо.

Порядок порядком, но когда публика не слышит никаких возражений против критики, инстинктивно начинает считать, что оспаривать нечем.

— А вы считаете, что Роскосмос пойдёт на сотрудничество со своим конкурентом? — старушка очень живо для своего возраста поворачивается ко мне.

Будто ждала моей реакции.

— На сотрудничество с НАСА, ЕКА и китайцами Роскосмос идёт с удовольствием. С геополитическими конкурентами, между прочим, — замечаю хладнокровно. — Некоторые из них как бы даже враги. Почему это они не станут взаимодействовать со своей же молодёжью? Они настолько… — чуть запинаюсь, очень хочется сказать «пидорасы» или хотя бы «гондоны», но я среди высокообразованной публики, — неадекватны?

— Виктор, дорогой мой, они платят! Звонкой монетой! — исторгает вопль исстрадавшейся души грымза.

— Надежда Васильевна, мы вели речь о сотрудничестве, а не благотворительности. С чего вы взяли, что мы не будем платить? — как-то меня мало трогает её скептицизм. Пока.

Профессорша отмахивается. Понятно, аргументов-то нет.

— Хорошо, допустим, вы уживётесь с Роскосмосом так или иначе. Как вы будете конкурировать с НАСА?!

— Поживём — увидим, — пожимаю плечами.

Как-то действительно далеко до этого. К тому же Дубрович не замечает, как возвеличивает нас, примеривая на вызов аж американцам.

— Всё это даже не главное, это сопутствующие сложности, — старушка перескакивает на другие рельсы. — Самое главное вот в чём. Представьте себе «Титаник» после столкновения с айсбергом. Речь идёт о спасении, а в это время какая-то группа экипажа и пассажиров принимается ремонтировать мебель. Или, не знаю… перестраивать каюты. Понимаете, о чём я? Надо думать о спасении, занимать место в шлюпках, плоты строить, наконец! Российская экономика сейчас в крайне неустойчивом положении. Нет, скажу прямо: мы идём прямым ходом к рецессии, а вы планируете отвлекать огромные ресурсы на воздушные замки.

Серьёзный заход. Посыл сомнительный, но старушка явно авторитетна среди многих. Вижу несколько обескураженных лиц.

— Это спорный тезис, Надежда Васильевна.

— Это статистические данные, — одарив ласковым взглядом, срезает меня грымза, ржавый якорь ей в сморщенную задницу…

Почему-то стал пробиваться наружу стиль славной Зины.

Отвечаю насмешливой ухмылкой, больше нечем. Экономика — не мой конёк.

— Надежда Васильевна, регламент. Ваше время истекло, — нахожу повод прекратить демотивирующие речи.

— Я заканчиваю. Прекрасно понимаю ваш юношеский пыл и дерзкий порыв. Сама когда-то такой была. Но для того, чтобы достичь цели, этого мало. Надо очень точно определить главную точку воздействия, промах обойдётся слишком дорого. А так, я, конечно, желаю вам успеха. Всей душой.

Страдающе унылый вид профессорши резко контрастирует с её пожеланием. Видно, что всей душой она ни на грош в наш успех не верит.

По окончании общего собрания оставляю только актив. Лидеров проектов плюс имеющих какие-то вопросы. Грымза попыталась остаться. Мой долгий намекающий взгляд игнорирует. Приходится словами:

— Надежда Васильевна, у нас сейчас внутреннее обсуждение намечается. Присутствовать могут только члены Ассоциации.

— Какие-то секреты? — вздёрнутая бровь на добром и унылом лице.

— Да, верно. Мы ещё не дошли до того, чтобы подписку о неразглашении брать, но привыкать уже приходится. Уровень «для служебного пользования» или чуть выше.

Состроив скептическое лицо, унылая дама удаляется.

— А может быть, она права? — таким оказался первый вопрос, задери её енот.

Отмечаю положительный момент. Сомнения высказывает кто угодно, но не актив. Не те, кто с головой увяз в своих направлениях. И проявивший сомнения откуда-то оттуда, с экономического факультета.