Бывший солдат и бывший разбойник, многое повидавший на своём веку, смотрел на меня тоскливым взглядом. В его глазах читалась мольба о помощи, но вступаться за страдальца я не собирался. В некоторых «сражениях» приходится рассчитывать только на себя — и это как раз было одним из них.

Впрочем, мучения Фольки не продлились долго. Выбравшись из леса, Усач значительно увеличил скорость, и разговаривать стало практически невозможно. Краб прекрасно понимал, что город, темневший впереди, словно огромная грозовая туча, по недоразумению опустившаяся на землю, сулил ему долгожданный отдых. Понимал и потому торопился добраться туда как можно скорее.

Крестьяне, которые вечером несли в город продукты, чтобы на следующее утро первыми выйти на городскую площадь, при нашем приближении разбегались в разные стороны. Они скидывали котомки, бросали корзины, а сами рыбкой «ныряли» в придорожные кусты, не забывая оглашать округу пронзительными воплями.

Панцирь Усача раскачивался всё сильнее. Эльза радостно завизжала — «аттракцион» явно пришёлся ей по душе — и даже Фольки, строивший из себя сурового воина, не выдержал и рассмеялся. Он подставлял лицо встречному ветру, наслаждаясь скоростью.

Вот так, под аккомпанемент из крестьянских криков, детского визга и громкого мужского хохота, мы и добрались до города.

Глава 5

— Давай чуть помедленнее, — попросил я морфана, когда до первых домов осталось не больше сотни метров.

Путешествие подходило к логическому завершению, но прежде чем соваться в лабиринты улиц, следовало сделать кое-что ещё. Финальный штрих, так сказать… И он вряд ли понравится некоторым участникам нашего славного творческого объединения.

Дру-уг выполнил приказ, Усач послушно замедлил ход, а я убрал крышку с одной из огромных корзин. Убрал и выразительно посмотрел на коттара — тот вольготно развалился на бугристом панцире, недовольно подёргивая хвостом. Зверю явно не нравился мой взгляд.

— Полезай, — негромко произнёс я.

Не стоило забывать, что мы играем по-крупному, причём играем с шулером. А значит, светить все карты точно не стоит — парочку козырей лучше спрятать в рукаве. И растущий не по дням, а по часам коттар как никто другой подходил на эту почётную роль.

Зверь сделал вид, что ничего не слышит, однако подёргивания хвостом стали чуть более активными. И чуть более нервными.

— Маленький поувелитель не любит тесноуту, — сообщил из пустоты невидимый Дру-уг. Он снова активировал артефакт и, похоже, не собирался вмешиваться в происходящее.

— Очень жаль, — я неотрывно смотрел в янтарно-жёлтые глаза «котика»-переростка. — Но маленькому повелителю придётся потерпеть.

— Маленький поувелитель не любит терпеть, он не захоучет…

— Захочет, — я оборвал морфана. — Потому что выбора у него нет.

Я говорил твёрдо, уверенно. Животные не понимают слов, однако чувствуют настрой говорящего. И пусть коттар явно не был обычным зверем, но раз мне худо-бедно удалось совладать с его сапфироглазым «папенькой», то и с самим «котёнком» я как-нибудь справлюсь.

Мы играли с коттаром в гляделки несколько долгих секунд. Янтарно-жёлтые глаза становились всё холоднее и всё опаснее, а внутри меня всё выше поднималась жгучая волна ярости. Я специально «отпустил вожжи», не пытаясь сдержать бушующие эмоции — в этом противостоянии по-другому не победить.

Битва характеров длилась ещё пару мгновений, но лёд в конце концов уступил под натиском пламени. Мой подход сработал. Иссиня-чёрные зрачки зверя из бездонных озёр превратились в узкие вертикальные «прорези», а его живущий собственной жизнью хвост замер на одном месте. Коттар отвёл взгляд в сторону и зевнул, высунув розовый язык и обнажив солидные — длиной с указательный палец — клыки.

Что же, это можно было считать капитуляцией. Полной и безоговорочной.

Я легонько ударил крышкой по корзине, предлагая коттару переместиться во временное обиталище.

— Ничегоу не поулучится, — со вздохом произнёс Дру-уг, заметив мой жест. — Маленький поувелитель не любит тесноуту…

В его голосе слышалась неподдельная усталость. Точь-в-точь как у людей, которые вынуждены общаться с идиотами, повторяя из раза в раз одно и то же.

— А тебе, челоувечек, — продолжил поучать меня морфан, — ни за чтоу не заставить маленькоугоу поувелителя делать тоу, чегоу оун делать не любит. Даже твоегоу синего света не хватит, чтоубы…

Дру-уг неожиданно замолчал, так и не закончив фразу. Вопреки озвученной им позиции, зверь поднялся на все четыре лапы, а затем, негромко рыкнув для порядка, легко запрыгнул в корзину.