— Ну ладно, пацаны, у меня дела ещё есть, — бросил я, решив ретироваться. Слава богу, меня никто даже не попытался остановить.

Идя по улице и внимательно осматривая окружение, мой мозг одновременно прокручивал произошедшее и говорил себе: «Кайф, не знал, что я так крут». В прошлой жизни я не занимался единоборствами, а был «ботаником», любящим почитать и поиграть. Частенько мне приходилось отхватывать от ребят во дворе. Надо ли сказать, что сейчас я чувствовал себя великолепно. Как отметили бы психологи: «Наконец закрыл гештальт» (незакрытый гештальт — это задуманные, но нереализованные намерения и дела, которые не завершены эмоционально, своего рода отложенные на потом чувства и переживания). Я шёл и улыбался. День начался неплохо.

Цель моего сегодняшнего пути была очерчена уже дня три назад, после того, как я увидел одну из начальных римских школ. Впрочем, назвать это заведение школой можно было с большой натяжкой. Школ в Риме хоть и было достаточно, но что такое стандарты и качество образования там явно не знали. Как мне сказали на моей работе, школу мог открыть любой желающий, и никакого разрешения для этого не требовалось. Государство в обучение не вмешивалось, и родители должны были сами смотреть, какому учителю они доверяют своих детей. Учитель грамоты особым уважением в обществе не пользовался. Общее мнение заключалось в том, что это какой-нибудь бедняк и неудачник, который не нашёл себе места в жизни лучше, чем обучать мелюзгу грамоте. Ему даже «учителем» («профессором» по-латыни) не разрешали себя именовать. Он был школьным надзирателем. Другое дело учителя средней или высшей школы. У тех и доход был более серьёзным, да и привилегии некоторые имелись.

Честно говоря, нелестное мнение общества о римской начальной школе с сегодняшнего дня я теперь тоже буду поддерживать. Знакомство с учебным заведением состоялось после беседы со школьным надзирателем, Титом Сервием.

— Добрый день! Меня зовут Сулла. Я сын Луция Корнеллия. Хотел бы у вас учиться.

— А где сам отец? И почему в таком возрасте? Ко мне приходят в 7 лет, а в 12 уже заканчивают. Кроме того, учебный год начинается в марте, а сейчас лето. С конца июля до середины октября в школе будут каникулярии (каникулы).

— Отец занят. К тому же я сам себя обеспечиваю и могу посещать в школу не каждый день.

— Как это? Ученики ходят на уроки ежедневно. У нас и занятия платные.

— Господин Тит Сервий, уверяю вас, я очень способный. Мне достаточно будет индивидуальных уроков. Ваш труд будет оплачен.

— Так, юноша. Обед закончился. Сейчас начнётся занятие. Можете посидеть пока в сторонке. После урока мы договорим.

— Конечно, господин.

Тут зашли дети примерно моего возраста и с интересом посмотрели на меня. Школьный надзиратель приказал им не обращать на меня внимания и приступать к учёбе. Работа началась и скажу честно, всё занятие я сидел ошалевшим. Учились мальчики и девочки вместе, и на этом сходство со школой из моей прошлой жизни закончилось. Занятие выглядело следующим образом: надзиратель заставлял вытверживать наизусть названия букв и порядок их в алфавите и только затем показывал буквы. После букв переходили к складам и потом уже к чтению целых слов. От чтения перешли к письму. На навощённых табличках ученики пытались самостоятельно копировать написанные учителем слова. После того как школьники перешли к обучению арифметики, у меня заболела голова. Счёту обучали с помощью пальцев — пальцы левой руки обозначали единицы и десятки, правой — сотни и тысячи. Была ещё и специальная счётная доска — абака, похожая на наши счёты. Само занятие сопровождалось бранью и побоями. В качестве лёгкого орудия наказания использовалась трость, а в случае более серьезного, — ремень. Спустя несколько часов урок, наконец, закончился. Дети уходили домой. А я продолжил разговор с Титом Сервием.

— Господин Тит Сервий, возвращаясь к нашей беседе… Так уж вышло, что у меня не получилось обучаться в школе, а из-за работы я не могу посещать её регулярно. Хотелось бы пока купить несколько пособий для обучения латыни. А позже подойти к вам за индивидуальными занятиями.

— Хм. Это можно. Книги дорого стоят. Меньше чем за 1 денарий не отдам.

— Согласен. Знание, как говорится, сила.

— Интересное высказывание. А кто его автор?

— Не помню уже. Из головы вылетело.

— Хочу сказать, молодой человек. Если бы вы прямо так не поведали о своей проблеме с грамотностью, то я бы никогда о вас так и не подумал. Речь очень взвешенная, такое ощущение, что разговариваешь не с мальчиком, а со взрослым человеком.

— Благодарю, учитель. Признаться, наблюдать за вашей работой было огромным удовольствием. Я даже кое-чему немного научился.

— И чему же это?

— Тому, что в римском алфавите 23 буквы. Буквы называются своим звучанием, а в случае согласных — с добавлением гласных для произносимости. Пишут слева направо.

— Это ты за один урок понял?

— Да. Вы же там всё поэтапно же проходили.

— Просто удивительно. Мои ученики годами не могут это вызубрить.

— У меня хорошая память.

— Такой талант не должен пропадать. Я вам даже скидку сделаю на учебники по латыни. Уступлю 1 асс. Итого теперь будет 15 ассов (1 денарий был равен 4 сестерциям или 16 ассам).

— Большое спасибо, господин Тит Сервий.

— Вот держи, Сулла. Рад тебе помочь. Обязательно приходи, когда освободишься.

Шёл я домой уже вечером и размышлял о римской школе. «Хрень какая! Не пойду я к нему больше», — в голове сидела лишь эта мысль. Методика обучения никакая. Я в детском садике за 3 недели научился читать, а тут годами не могут. Трата времени. Уроки длятся часами, детей бьют, а толку никакого. Нет, оставлю на крайний случай. Буду самостоятельно учить, — ладно хоть денег на книги хватило. Всякие извращенцы, пока их обслуживал за столом, за неделю целый денарий мне накидали. Чёртова таверна!

Вечерний Рим опасен и одновременно скучен. Поразительное сочетание, на мой взгляд. Никакого уличного освещения нет, а улицы города заполнили сотни телег — днём поставки были невозможны, узкие улочки были перегружены. Народ же выходил из дома в поисках удовольствий, а бандиты на свой обычный промысел…

Придя домой, натолкнулся на целую делегацию. К сестре пришёл свататься некий господин.

— А, ты явился. Вот познакомься Сулла, это будущий муж нашей Корнеллии Публий Квинт, а вот его друзья Спурий Маний и Луций Тиберий, — познакомил меня отец.