Казума повернулся к ней, и в его взгляде мелькнула тень того самого холодного, почти чудовищного выражения, что пугало окружающих.

— Вы ведь учитель физкультуры, а не психолог, верно? Давайте оставим анализ другим специалистам.

Годзилла-сенсей молча смотрела на него несколько долгих секунд, потом неожиданно хмыкнула:

— Я учитель, Ямагути, и моя работа — заботиться о своих учениках, даже если они такие упёртые, как ты. Не важно, что у тебя на душе. Важно, чтобы это не разрушило тебя. Понял?

Он не ответил, но его взгляд смягчился.

— И ещё одно, — добавила она, и в её голосе появилась неожиданная теплота. — В следующий раз, когда решишь драться, подумай, стоит ли оно того. Сейрин не может потерять такого, как ты.

— Такого, как я? — Казума приподнял бровь.

— Сильного, но слишком глупого, чтобы это понять, — бросила она, уже отворачиваясь. — Ладно, проваливай, упрямец. И не забудь: иногда лучше просто поговорить, чем ломать стены лбом.

Казума смотрел ей вслед, и впервые за долгое время на его губах появилась тень настоящей улыбки.

«Ломать стены… Может, она и права. Но иногда разговоры только усложняют всё.»

Он развернулся и направился в раздевалку, чувствуя, как внутри что-то едва заметно, но меняется.

…

Пустая раздевалка встретила его мягким светом и тишиной. Оставшись последним, он наслаждался редкой возможностью побыть в школе наедине с собой.

Скинув пропитанную потом спортивную форму, зашёл в душ. Горячие струи обрушились на плечи, смывая усталость. На мгновение Казума закрыл глаза, позволяя воде унести с собой все мысли и заботы.

Через десять минут выключив воду, он обмотался полотенцем, откинул мокрые волосы назад и прошёл к своей скамейке. Ритмичные движения — переодеться, застегнуть пуговицы, завязать шнурки. Всё это помогало держать мысли в узде. Убедившись, что рубашка сидит идеально, подхватил сумку и направился к выходу, избегая взгляда в зеркало. Не хотел видеть собственное отражение. Ведь сам не понимал, какой он теперь? Маска хикки-задрота сброшена. Что до его худшей версии, то она почти открылась миру. Всего капля, и он не сможет контролировать «плохого» Казуму.

Главный корпус школы встретил привычной суетой. Ученики сновали туда-сюда между шкафчиками, переобувались, делились последними новостями и строили планы на выходные.

Казума, как всегда, двигался через толпу, будто тень. Никто его не останавливал, и он никого не замечал.

Подойдя к своему шкафу, он открыл его и взглянул на записку. Белый клочок бумаги лежал прямо на кроссовках, чтобы его точно приметили.

«Ненавижу тебя.»

Всего три слова, написанные наспех, неровным почерком. Он поднял записку, держа за уголок, словно та могла испачкать пальцы. И бросил на пол.

«Ненавидишь? Присоединяйся к очереди.»

Сняв сменные туфли, Казума переобулся в свои кроссовки. Завязав шнурки, захлопнул дверцу шкафчика и покинул здание школы.

Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в теплые оттенки оранжевого и розового.

Он поправил лямку сумки на плече, в очередной раз убеждая себя, что всё под контролем. В голове пульсировала только одна мысль: «Просто добраться домой. Не останавливаться. Не думать.»

Но план был нарушен.

На школьной площадке, у самых ворот, стояла знакомая фигура. Розовые волосы, слегка растрёпанные от лёгкого вечернего ветра, казались особенно яркими в лучах заходящего солнца. Мияко.

Казума остановился на секунду, встретив её взгляд.

— Ямагути-кун… — начала она, стараясь сохранить на лице улыбку, но взгляд выдавал её волнение.

— Мияко, — он кивнул и продолжил идти на выход.

— Подожди!

Её голос прозвучал громче обычного, с нотками отчаяния, которые не удалось скрыть. Это остановило его.

Казума обернулся, чуть нахмурив брови.

— Что-то случилось?

Она сделала шаг к нему, сжав пальцами юбку.

— С тобой что-то не так.

— И?

— Ты думаешь, я не замечаю? Ты думаешь, я не знаю, почему ты пропустил столько дней?

Казума хмыкнул.

— И почему же, мисс всезнайка?

Мияко слегка поморщилась от его холодного тона, но не отвела взгляд.

— Из-за Накамуры-сенсей.

Взгляд Казумы остался невозмутимым:

— Ты такая наблюдательная, Мияко. Должен признать, это впечатляет.

Она шагнула ближе.

— Хватит, Казума. Не пытайся сделать вид, что тебе всё равно. Мне не всё равно. Ты… ты был важен ей. А теперь её нет. Я понимаю, как это больно.