Он шёл по тротуару размеренным шагом, прохожие казались одинаковыми полупрозрачными силуэтами. Кроссовки глухо стучали по асфальту, отзываясь в ушах ритмом, напоминавшим сердцебиение. Сердцебиение мертвеца.

На углу улицы миновал витрину магазина манги. Совсем недавно яркие обложки притягивали его взгляд, словно маяк корабли в штормовую ночь. Теперь он даже не повернул головы в их сторону.

Смешно и печально. Вся эта манга когда-то была его тихой гаванью. Но что толку в гаванях, если корабль всё равно тонет?

На следующем перекрёстке его внимание привлёк торговый автомат. Жёлтый корпус тускло поблёскивал в последних лучах солнца, словно приглашая: «Эй, передохни немного. Присядь. Подумай.»

Казума бросил монету в щель и нажал кнопку. Банка холодного кофе с глухим стуком упала в лоток.

— Надёжно, как и всегда, — пробормотал он, подбирая банку. — По крайней мере, хоть что-то в этом мире остаётся неизменным.

Сорвав крышку, сделал первый глоток. Густой, горький, чуть отдающий карамелью вкус разлился по горлу, оставляя после себя странное послевкусие одиночества.

«Бессонница в банке. Идеальное сочетание для таких, как я.»

Он подошёл к детской площадке, почти пустынной в этот час. Лишь пара детей не спешили уходить домой, играя на песке. Качели были свободны.

Казума сел на одну из них, взялся за цепи и, слегка покачиваясь, уставился на горизонт. Солнце медленно тонуло за крышами домов, а небо с каждой минутой становилось всё темнее.

«Люди так любят рассветы и закаты. Сколько песен и стихов написано про красоту уходящего солнца. Для меня же это всего лишь ещё одно напоминание о том, что всё заканчивается. Всегда. Без исключений.»

Он сделал ещё один глоток кофе. Где-то вдалеке кричали дети, проносились велосипедисты. Жизнь продолжала течь в своём привычном ритме. Казума закрыл глаза, чувствуя, как лёгкий ветер треплет волосы. Майский воздух был приторно сладким, наполненным запахом цветущих деревьев и свежей листвы. Вздохнув, он посмотрел на остатки заката и сделал последний глоток кофе.

— Ещё один день в копилку.

Банка с глухим звуком упала в урну рядом, и Казума встал, направившись домой.

…

Казума перешагнул через порог своей съёмной квартиры, запер дверь на два замка и повесил ключи на настенный крючок. В этом месте царил идеальный порядок. Ничего лишнего. Минимализм, доведённый до абсолюта.

На кухонном столе стояла чаша с фруктами, идеально выставленная по центру. На полке у стены ровными рядами располагались книги — не манга, а обычные: физика, философия, несколько романов, которые куплены скорее для фона, чем чтения.

Он снял куртку, повесил её на вешалку и прошёл вглубь квартирки. Сбоку небольшая кровать, идеально заправленная белоснежным бельём, шкаф с раздвижными дверями и зеркало в полный рост.

Казума вынул чёрные спортивные штаны и серую футболку. Переодеваясь, взял пульт и включил телевизор. Экран ожил, показывая новости, которые он тут же приглушил до минимума. Голос диктора едва слышался на фоне, заполняя тишину.

Идеально.

Теперь поход на крохотную кухню. Пространство было небольшим, но организованным: каждый нож лежал на своём месте, специи выстроены в ряд, плита блестела.

— Чем сегодня порадуем желудок? — пробормотал он, открывая холодильник.

Внутри — набор продуктов, как по списку: овощи, мясо, яйца, соусы. Всё свежее, всё на своих местах.

Казума достал куриное филе, капусту, морковь и лапшу. Ужин был ясен: лёгкий рамен. Он помыл продукты и положил к разделочной доске, после чего, не торопясь, начал готовить.

Нож быстро и точно заскользил по филе, затем по овощам. Вода в кастрюле уже закипала, а на сковороде потрескивало масло.

Готовка — странный способ отвлечься. Рутинное, механическое действие, но оно работает. Сосредоточься на лезвии ножа, на кипящей воде, и внутри становится спокойно.

Он добавил овощи в кипяток и, прикрыв крышкой, занялся обжаркой курицы.

Телевизор тихо бубнил что-то о новой экономической политике, но Казума не слушал. Просто наблюдал, как обжаренное филе покрывается золотистой корочкой, а пар от кастрюли наполняет кухню ароматом. Закинул лапшу следом, а затем принялся наводить порядок, вымывая нож и разделочную доску.

Когда всё было готово, переложил рамен в миску, посыпал сверху зеленью и сел за стол.

Еда. Вкусная, тёплая, ещё и собственная ручная работа. И всё равно… чего-то не хватает.

Он сделал первый глоток бульона. Объективно — было вкусно. Субъективно от Казумы — ничего особенного. Просто приём пищи.

Раздался стук в дверь.

Казума поднял взгляд от своей миски с раменом и нехотя встал из-за стола. Подходя к двери, мельком подумал: «Кого ещё принесло в такое время?»

Открыв дверь, увидел соседку — Ивами Нацуки, женщину сорока лет с безупречной фигурой и волнистыми каштановыми волосами, уложенными с той особой небрежностью, что требует пару часов перед зеркалом. На ней был светлый кардиган, который СЛУЧАЙНО приоткрывал обтягивающую грудь белую блузку, и юбка, искусно подчёркивающая достоинства стройных, при этом аппетитных бёдер. А эта помада… слишком яркая для позднего визита.