– Спрашивайте, мой юный друг; я же вижу, что вас опять одолели и воображение, и любопытство.
– Герцог смотрел в низкий потолок и улыбался. Тепло руки, по прежнему лежавшей на плече, чувствовалось даже через рукав камизолы.

– Те двое... они тоже будут из семей мятежников?

– Вы угадали, Саннио.

– Что с ними будет?

– Вы имеете в виду, что я собираюсь с ними сделать, и не планирую ли отдать королю детей, которые уже один раз чудом избежали смерти? Нет, не планирую. Я возьму их под свою защиту, а потом устрою их судьбу наиболее безопасным для них образом. Вы удовлетворены, Саннио?

– А... откуда вы узнали, что они живы?

– Я все-таки королевский прорицатель. Хотите, предскажу и вашу судьбу?
– усмехнулся герцог.

– Если вас не затруднит, дядюшка...

– Дайте мне обе руки.

Саннио извернулся и сел, протянув герцогу ладони. Гоэллон поочередно рассматривал то одну, то другую ладонь, заставлял юношу сгибать пальцы, водил ногтями по линиям. Серьезная бесстрастность лица заставляла предполагать, что секретаря ожидает очередная шутка.

– Наука хиромантия, иначе же гадание по руке, позволяет нам прочесть и то, с чем человек родился, и то, как он использовал свои задатки. Желая узнать, каков человек сам по себе, мы смотрим на его левую руку, желая узнать, что он сделал - на правую. Также большое значение имеет форма руки. Вот у вас, скажем, рука мала и изящна, ладонь узкая и стройная, пальцы без узлов, длинные и тонкие. Это указывает на то, что ваша духовная жизнь во всех отношениях побеждает телесную, и хотя телесно вы не особенно сильны, но энергия духа в вас такова, что из вас выйдет либо святой мученик, либо выдающийся учитель, если идеализм и оторванность от всего мирского не погубят вас раньше, чем ваши дарования раскроются во всей полноте.

Саннио покраснел и с недоверием посмотрел на герцога, однако, тот равнодушно, словно читая по книге, продолжал:

– Развитость холмов и выраженность некоторых линий позволяет мне с уверенностью заключить, что судьба вас ждет незаурядная, более того, вы разумным образом не ожидаете от нее подарков и прилагаете все усилия к совершенствованию своих дарований. Однако же, фаланга воли, - Гоэллон ухватил большой палец Саннио и больно стиснул, - заметно преобладает над фалангой логики, что говорит о том, что вами всю жизнь будут править чувства и сиюминутные порывы. На линии разума у вас небольшой разрыв, что указывает на возможность потери рассудка, однако ж, на правой его уже нет, а, значит, вы успешно избежали беды...

– Я болел горячкой. Говорили, что я мог остаться слабоумным, - кивнул юноша.

– Вот видите, хиромантия - не худшая из наук. Что же касается вашей ближайшей судьбы - вам определенно уготована дорога, многочисленные хлопоты и некоторые потрясения. Впрочем, - герцог усмехнулся, - об этом я могу сказать, не глядя на ваши руки. Так что ложитесь и давайте переваривать обед, как велят нам светила науки - в покое и неспешных приятных размышлениях. Пока не проснулся юный Саура, тут-то и начнутся хлопоты с потрясениями.

Секретарь понял, что его опять разыграли, и улыбнулся. Он улегся и прикрыл глаза, думая, как будет справляться с рыжим хулиганом. Если все трое окажутся такими, как Бориан, то герцог прав - хлопот не миновать, причем таких, которым секретарь предпочел бы и работу переписчика, и очистку конюшен.

Хлопоты начались, едва он успел задремать. Из-за соседней стены послышался такой стук и грохот, что Саннио едва не свалился с постели.

– Идите, проведайте парня, пока он не пробил дыру в полу, - посоветовал герцог, поворачиваясь на бок лицом к стене.

Едва Саннио отодвинул засов и приоткрыл дверь, в него полетел поднос, а затем и тарелка. Тарелку юноша поймал на лету, ему уже было не привыкать. Прикрыв за собой дверь, он вошел в комнату и остановился в шаге от хулигана. У того в руках была тяжелая глиняная чашка, и он явно намеревался засветить ей секретарю в голову. Выспавшееся дитя стало вдвое злее и нахальнее. Саннио зевнул напоказ и скорчил сердитую рожу.

– Ты что буянишь? Дай честным людям поспать после обеда. Проснулся - так и сиди тихо, чего тебе не хватает? Горшок в углу.

– Сам ты горшок, - ответствовал рыжий.
– И то, что в горшке.

– Ты просто гордость своего рода. Это тебя отец с матерью так отвечать научили?

– Не трогай моих родителей, ты...
– набычилось рыжее наказание.

– А ты их не позорь, - пожал плечами Саннио.
– Если хочешь, чтоб твоих родителей считали неблагодарными грубиянами - продолжай в том же духе. Если не хочешь - думай, что говоришь и делаешь.

– Они умерли, им все равно!
– завопил Бориан, мгновенно краснея.

– Если все равно, то, конечно, можно и вести себя, как последняя шваль, - кивнул секретарь.
– Ну, давай, кидай свою кружку. Потом возьмись за стул. Тебе все можно, ты ведь маленький невоспитанный дурак, а вовсе не графский сын.

– Сам дурак, - ответил мальчишка, но пыла у него поубавилось.

– Конечно, дурак, - еще раз кивнул Саннио.
– Умный вообще не стал бы с тобой разговаривать, пока ты брызжешь слюной и бранишься, как обокраденный попрошайка.

– Ну ладно, я понял.
– Парень поставил кружку на стол и уселся на кровать.
– Вы кто такие?