Не успели они прикоснуться к столовым приборам, как во дворе раздались дикие вопли. Басовито орала Магда, визгливо - младшая повариха, гвардейцы тоже вопили, созывая своих. Не сговариваясь, сотрапезники ринулись вниз по лестнице и побежали на источник самого громкого шума. Саннио по дороге споткнулся и упал. Когда он обнаружил, на чем поскользнулся - на дохлой вороне, ему стало не по себе. Воронами, как оказалось, был усыпан весь двор; потом собрали полтора десятка.

Они опоздали - у калитки заднего двора лежали три бездыханных тела. Двое чужих; в третьем, залитом кровью, когда его перевернули на спину, Саннио признал Грио Вальяна, бывшего вышибалу из веселого дома. На глаза навернулись слезы, и он ушел в дом, Фиор - за ним. Потом в столовую то и дело кто-то заходил, но юноша не слушал, что они говорят; точнее, слушал, даже что-то отвечал, но не слышал и не понимал смысла.

Теперь он, кажется, пришел в себя - спасибо герцогу Алларэ.

– Вам нужно поесть, - решительно сказал гость.
– Все остыло, я распоряжусь приготовить заново.

– Не хочу...

– Тем не менее, нужно. Чай вы, я вижу, испортили, а пить нужно. Иначе к утру вам будет нехорошо.

– Откуда вы знаете?

Фиор только улыбнулся, но не стал отвечать; Саннио вспомнил, что их обоих роднит и связывает. Эта самая золотая королевская кровь, от которой одни неприятности. То можешь до совершеннолетия не дожить, то всякий еретик тебя похитить норовит - вот же подарочек, Сотворившие, за что? И еще всевозможные неприятности, о которых наследник рода Гоэллонов слышал лишь обрывками - неподобающие хорошо воспитанному юноше чувства, которые слишком сложно сдерживать, перемены настроения и прочее, что Саннио ставили в вину все восемнадцать лет его жизни, называя его капризным, слабохарактерным и несдержанным. Вот уж велика ты, доброта богов, ко всем, да не к нам...

Дурацкое несвоевременное и недостойное желание уткнуться носом в чье-нибудь плечо, - лучше всего, конечно, в дядюшкино, но коли его нет, то Фиор тоже сгодится, -- тоже, вероятно, стоило списать на причуды крови и терпеливо дожидаться совершеннолетия, когда все пройдет. Будет господин Алессандр Гоэллон таким же спокойным, сдержанным и вообще воплощением всех достоинств благородного человека, как дядя, как Фиор. Через три года - всего-то; только вот разреветься хотелось сейчас.

"Мы носим свое горе, тревоги и боль в себе", - сказал господин герцог Алларэ, тогда еще королевский бастард Фиор Ларэ. Потом он стал герцогом - неожиданно для себя, но не воспротивился, не возроптал, а покорился воле Реми; расправил плечи и взвалил на себя бремя власти. Хотел бы Саннио быть таким, как он - только вот не получалось, хоть убей!

– Сядьте!
– тяжелые ладони вдавили его в кресло.
– Вы хотите упасть и разбить голову? Очень своевременно!

– Простите...

– Милость Матери, сила Воина... Алессандр, пейте!
– Чашка с холодной водой оказалась у его губ.
– Мелкими глотками, не залпом.

– Я... йя н-не хот-т-т...

Фиор забрал пустую кружку, потом отвесил юноше хлесткую оплеуху, еще одну. Саннио вжался в спинку кресла, прижал ладони к щекам, не зная, что делать - то ли драться, то ли звать на помощь слуг, потом до него дошло. Слова больше не застревали между зубов, и губы не дрожали.

– Благодарю.

– Не стоит благодарности, и простите меня за пощечины. Это действенно, хотя и очень невежливо. Алессандр, если у вас кружится голова, нужно сидеть, а не идти невесть куда. Вы, кажется, прошли обучение лекаря, Андреас говорил, что вы очень много знаете...
– Фиор вздохнул.
– Вы не пробовали применять изученное к себе? Герцог Гоэллон, кажется, рассказывал вам о некоторых наших особенностях?

– Немного...

– До совершеннолетия, до праздничной службы, после сильных потрясений вы можете чувствовать себя дурно. Не нужно этого стыдиться, не нужно с этим бороться. Это не слабость. Так прорастает сила. Пройдет три года, и все будет совсем наоборот - вашей выносливости будут завидовать.

– У вас так же было?

– Да, ничуть не лучше. А уж что мне пришлось выслушать от сверстников...
– рассмеялся Фиор.
– Думаю, и вам довелось. Вас девчонкой дразнили?

– А то!

– И меня. Принцессой, представляете ли...

– Не верю, - тряхнул головой Саннио и тут же пожалел об этом: в ушах зашумело.
– Вас?

– Меня. Элграсу тоже досталось от епископа Лонгина. Ничего, от этого не умирают, Алессандр. Потерпите еще немного.

– Ладно, - согласился терпеть юноша; слушая Фиора, он вообще был согласен на все, что угодно - терпеть, ждать, сидеть в кресле. У герцога Алларэ была совершенно замечательная манера говорить: мягко, вежливо, но настойчиво.

– После ужина вы отправитесь спать.

– Хорошо...

Увы, надеждам на свидание с подушкой и пледом не суждено было сбыться. Саннио и герцог едва успели съесть вновь поданный горячий ужин и распить бутылку "Горного сокровища", беседуя о всяких пустяках - породах лошадей и характере вороного Крокуса, неожиданном похолодании и щегольстве господина Кертора, как в столовую влетел взмыленный Тьерри, за которым неслись сразу Никола и Ванно, убеждая его остановиться, но алларца их увещевания не волновали.

– Господин герцог!
– с порога отрапортовал он.
– Простите, что... Но...

Фиор неспешно поставил бокал на стол, провел рукой по волосам, потом расправил воротник и только после этого повернулся к троице, топтавшейся у дверей.

– Пожар? Потоп? Взрыв во дворце?
– тихо, с нажимом, спросил он.

– Нет, хуже!

– Да неужели? Доложите четко и внятно!

– Господин Рене Алларэ... он убит!

– Подробнее, - потребовал герцог. Саннио с завистью наблюдал, как при звуках властного спокойного голоса лицо Тьерри покидает безумное выражение. Вот бы так научиться...