В этот миг в калитку снаружи постучали - как и было условлено: три удара - пауза - два удара.

Парень, на миг забывая о гадских воронах, о слабости в ногах, потянул засов и прижался спиной к забору. Сейчас калитка распахнется, открывается она внутрь, так что дверца на миг прикроет затаившегося в засаде человека...

Двое проскользнули в открывшуюся калитку. Один - как Грио и ожидал, - плюгавый купчик. Второй - высокий и стройный, с разворотом плеч благородного господина, привыкшего носить оружие и доспех. Что под не по погоде теплым шерстяным кафтаном у него кираса, вышибала не сомневался: насмотрелся на повадку и походку таких господ. Только вот спину-то она и не защищает, беда такая!..

Когда Грио толкнул от себя калитку и шагнул вдоль забора, закрывая собой проход, оглянулся как раз благородный, но оглянулся глупо - вместо того, чтобы повернуться всем телом, только вывернул голову, глядя через плечо. Вышибала и рубанул - как раз туда, где среди позвонков выступает седьмой, "портняжный". Ударил от души, с оттяжкой, чтоб наверняка перерубить хребет.

Тут же ему на голову сверху бросилось что-то, немилосердно хлещущее по глазам, вооруженное острыми когтями, принялось долбить по макушке. Пахнущее пылью и падалью перистое тело облепило лицо, не позволяя увидеть хоть что-то. Когти рвали лицо, терзали надбровья и подбирались к глазам. Одной рукой Грио попытался сорвать птицу, другую, с топором, выставил вперед, чтобы купчишка не мог к нему подойти - и заорал в голос, уже не боясь никого спугнуть: куда твари деваться, калитка-то подперта спиной вышибалы, попытается сдвинуть - пуп надорвет...

Ему удалось оторвать от себя ворону, увернуться от второй, и тут прямо перед глазами мелькнул едва заметный блик. Чернявый пакостник, пугавший его в кабаке, достал нож или кинжал. Грио, продолжая орать, резко присел, вынося руку с топором далеко назад, потом наугад левой попытался перехватить нож, а правой ударил.

Запястье руки, державшей нож, вышибала не поймал, а вот топором рубанул, что есть силы - лезвие с щедрым чваканьем вошло в плоть, хрустнули ребра... только вот плюгавец не упал. Он словно и не заметил удара топора - продолжил двигаться на Грио, тянулись к шее парня тонкие ручонки, одна с ножом, другая норовила ухватить за воротник куртки. Вальян орал в голос, хрипло, громко - и с ужасом видел через плечо своего противника, что оба гвардейца как беседовали, так и беседуют, не обращая внимания на творящееся в тридцати шагах.

Подкуплены? Не слышат?

Тощий человечишка, которого Грио едва что пополам не перерубил, от которого воняло кровью, горячей, живой кровью, схватил-таки парня спереди за воротник. Правое плечо обожгло, больно и сильно, пальцы невольно разжались, выпуская топор. Вышибала взвыл и ударил вперед головой, метя лбом в нос, левой рукой обхватил вражину за шею, потом попытался вцепиться ему в лицо зубами. В спину что-то вонзилось - раз, другой, третий; Грио начал падать, повалил купчика и упал на него сверху, не выпуская шею, сдавливая ее со всех сил - и здоровой рукой, и едва сгибавшейся раненой...

Давил, грыз то ли нос, то ли подбородок чужака, давил и рычал от бессилия - проклятый плюгавец все никак не хотел умирать, и все бил и бил Грио в спину ножом. Кажется, шея его уже была раздавлена в кисель, в жижу, не позволяющую вздохнуть, а мелкий гад все равно жил и бил, бил и жил, тварь этакая!

"Да почему ж никто не слышит, почему, ПОЧЕМУ?!" - парень едва не плакал сквозь рык и вой, вырывавшиеся из груди.

Услышали возню на заднем дворе, когда бившееся в судорогах - и бившее своим ножом - тело под руками вышибалы наконец-то затихло, обмякло, обернулось безопасной грязной тряпкой.

Грио наблюдал это сверху - как прибежали гвардейцы, сперва двое, а потом еще добрый десяток, и господин капитан Кадоль тоже прибежал, и молодой господин, и даже герцог Алларэ. Они, с факелами и лампами в руках, окружили угол на заднем дворе, где лежали два тела, щедро залитых кровью друг друга, о чем-то говорили, волновались...

"Чего они так переживают-то? Все же хорошо, вот, додавил я паразита. Только чегой-то оно все уменьшается?
– удивился Грио Вальян.
– Ох, Мать и Воин, это ж я лечу!.."

– Несколько неожиданно видеть вас здесь, господин Алларэ. Отчего же вы решили почтить нас своим присутствием?

– Господин Эйк, вынужден вас огорчить, я пришел не к вам.

– Я догадываюсь, но герцог просил меня принять вас. Он пока что занят. Пройдемте наверх... Прошу вас оставить шпагу.

Рене неохотно расстегнул перевязь, отдал ее высокому слуге с разбойничьей рожей. Шрам через половину левой щеки, обрубок уха, мрачный взгляд исподлобья. Встретишь такого на большой дороге - сразу схватишься за оружие, а в доме герцога-регента такие встречают гостей. По Жану и жакет, как говорится.

На миг алларца одолели сомнения - а стоило ли вообще сюда приходить? Может быть, пока не поздно, распрощаться и уйти? Пусть это будет выглядеть странно, неучтиво и даже вызывающе, но... потерпит герцог-регент, потерпит. Он, вежливо выражаясь, не из тех людей, с которыми надлежит обращаться по чести.

Поднимаясь по лестнице, Рене разглядывал дом. Ничего необычного; все особняки благородных людей в столице были устроены по одному обычаю - первый этаж для прислуги, второй для гостей, третий для хозяев. Различалась лишь обстановка. Дом семейства Скорингов был вопиюще, напоказ богатым, при том без элегантности, вдобавок еще и старомодным.