Реми вернулся к делу, к которому был пригоден лучше всего; увечье не могло помешать ему исполнять свои обязанности. Фиор вздохнул с облегчением, увидев, что Сорена глава тайной службы назначил своим секретарем - в ежедневном общении со вздорным и вспыльчивым юношей было мало радости... и едва не утратил дар речи, услышав, что Реми вполне всерьез рассчитывает увидеть того своим преемником на посту; правда, лет через двадцать, что внушало облегчение. Может быть, к тому времени господин Кесслер образумится и успокоится.

– Фьоре, когда вы назначите наследника?
– с этим вопросом Реми обращался уже в седьмой раз.

– Когда пойму, кто может им стать.

– Да назначьте же хоть кого-нибудь! Неровен час, случится с вами что-нибудь - и кто возглавит дом?

– Я назначу вас, Реми, - вполне серьезно пообещал герцог Алларэ.
– Во-первых, наследником вы быть можете и по обычаю, во-вторых, я не собираюсь следовать всем обычаям.

– Это я помню, - взгляд блеснул злой зеленой молнией.

– Вы можете считать меня предателем или изменником, но вы сделали меня герцогом, и пока я герцог, варварства я не допущу, - отрезал Фиор.
– Как в Скоре больше не сжигают ведьм, так в Алларэ больше не будут убивать тех, кто привез тело мертвого воина.

Реми промолчал; слишком хорошее у него было чутье, чтобы не распознать заранее, к чему скатится разговор: к выяснению, кто именно виноват в смерти Рене, а позицию своего герцога предшественник если и не знал дословно, то мог догадаться по тому давешнему разговору, когда порой забывавший о границах и правилах Алессандр бросил Реми в лицо: "Это вы виноваты и никто больше!", а Фиор не стал его одергивать. Вместо того обоим пришлось усмирять Сорена и Алессандра, едва не вцепившихся друг другу в глотки: Кесслер не мог спокойно слышать ни одного резкого слова в адрес своего кумира, а младший Гоэллон до того не любил врать, что слишком часто резал по-живому. Юноши перессорились на целых три дня; помирил их тихоня Андреас, который, оказывается, умел быть и не таким уж тихоней. Досталось обоим вровень - и за неподобающее поведение при старших и в их адрес, и за бездумную готовность расплеваться с другом вместо того, чтобы понять его.

Фиора порой посещал соблазн выбрать наследником именно Андреаса, но такого фокуса родственники и вассалы не поняли бы. К большому-большому сожалению господина герцога Алларэ, которому слишком уж часто казалось, что бывший лекарь, в одночасье возведенный в достоинство благородного человека - единственный, на кого можно не только во всем положиться, но и чьим суждениям в сложных моральных вопросах можно доверять больше, чем себе самому...

Только вот нельзя было полагаться на другого, жить его умом.

– Женились бы вы уже, - вздохнул Реми.
– И вопрос бы решился сам собой.

– На ком же?
– жениться рано или поздно придется, конечно; выгодная партия, интересы герцогства и страны, тому подобные соображения...

Фиор размышлял об этом с цинизмом, который удивлял его самого. Он не сомневался, что у него хватит терпения и порядочности, чтобы быть к супруге добрым, но - едва ли более того. Ему нужна была одна-единственная женщина, которая умерла, потому что у господина Ларэ не хватило дерзости отнять ее у собственного отца. А как просто было - влезть в окошко, оказаться на пару с девицей Агайрон в положении, достаточно двусмысленном для того, чтобы ее благонравный батюшка увидел единственную возможность спасти честь дочери... Мио бы помогла; но обоих он потерял.

– На ком?
– брови Реми поползли по лбу.
– Фьоре, вы удивительный...
– слово "олух" почти прозвучало, но в последний момент господин Алларэ соизволил заменить его на более подобающее "растяпа".
– Есть тут одна девица, и вы вдвоем великолепно смотритесь... в кого бы ни пошли дети, они должны получиться отличными наследниками. По крайней мере, в толпе не потеряются уж точно.

– Это вы о ком?!
– Фиор опешил, пытаясь разгадать туманный намек.

– О Ханне Эйма, разумеется. Боги послали нам двух чудесных невест в один день, так грешно пренебречь такой милостью. Девица Скоринг пленилась юным Сандре, а Ханна - вами.

– Да с чего вы взяли?
– может, касательно рыжеволосой Фелиды Реми и прав, но...

– Вы меня потрясаете, Фьоре. Спросите Клариссу, если мне не верите. И если вы упустите этот шанс, сваляете огромного дурака. Девицы навроде Эйма в нашей стране наперечет, да и не только в нашей. Вы же помните события в день свержения Араона... правда, вы не знаете, что было вечером, когда эта северная красотка выспалась. Вы тогда отправляли гвардию на розыски Скоринга.

– И что же такое было?

– Эта... эта ходячая статуя Матери Милосердной в натуральную величину едва не придушила меня за реплику касательно Араона, - Реми сделал испуганные глаза.
– Я вполне невинно пошутил на его счет - а дальнейшее... к счастью, никто этого не видел. Мне не раз доводилось получать от дам по голове, даже вазонами, но оказалось, что букет роз в умелых руках - пострашнее шпаги. И перемежалось это избиение такой выволочкой, словно за спиной у нее стоял дух Старого Герцога. Я, дескать, обязан был спасти вашего младшего брата, еще узнав о его происхождении, а уж коли не сделал тогда, то после того как заметил, что король сходит с ума...