Шрифт:
– Все равно герцог Алларэ лучше, - упрямо стукнула ножом о тарелку Ханна.
– И красивее!
– Последнее несколько неожиданно... как и твой выбор слов, - Кларисса расхохоталась.
– Право, милая, тебе же не десять лет!
– Господин герцог Алларэ - очень достойный и привлекательный человек, - церемонно выговорила Ханна.
– Так лучше?
– Несомненно.
Достойный и привлекательный человек, пригласивший Ханну на невиннейшую конную прогулку по парку, робел и стеснялся так, словно ему и самому было десять лет. Девушка же любовалась тем, как ловко он держится в седле, как ладно на нем сидит темно-зеленый кафтан, через прорези на котором просвечивала снежно-белая рубаха, как падают на плечи густые - на зависть любой девице - чисто-золотые волосы. Все в нем казалось Ханне верным, соразмерным и красивым; слова матушки, как-то обмолвившейся, что Фиор не слишком хорош собой, зато очень добр, были ей наполовину непонятны. Это как надо смотреть?..
Фелида деликатно держалась поодаль, лениво беседуя с грумом. Разговор Ханне приходилось тащить на себе, словно тяжеловозу - груженую товарами телегу. Ее не слишком пугали неразговорчивые мужчины, все уж лучше, чем фонтан острот и дурных шуток по имени Реми, но всему на свете есть разумный предел - так господин герцог Алларэ его перешел!
– Господин герцог, - сказала, останавливая кобылу, Ханна.
– Мне вот все кажется, что вы вовсе не хотите со мной даже разговаривать!
– Ох... ну почему вам так кажется?
– сапфировые глаза полыхнули каким-то нездешним отчаянным светом.
– Если я показался вам нелюбезным, прошу меня простить! Мне слишком редко приходится беседовать с юными дамами...
– Это меня радует!
– Почему?!
– Если бы вы делали это слишком часто, мне пришлось бы повыдергать слишком много локонов...
– сообразив, что сказала, Ханна прижала ладонь ко рту, но было уже поздно.
Случайная глупость оказала неожиданное воздействие; она оказалась камушком, стронувшим с места лавину.
– Госпожа Эйма... мне кажется, вы составили обо мне слишком лестное и незаслуженное мнение!
– решительно выпалил Фиор.
– Я обязан разъяснить это недоразумение.
Ханна терпеливо выслушала печальную исповедь, которая вкратце сводилась к "я ничего не сделал и вы слишком хорошо обо мне думаете". Не расскажи ей Кларисса все, что знала о жизни королевского бастарда - а знала она не так уж и мало, пусть и с чужих слов, - северянка бы, наверное, рассталась со всяким романтическим чувством, преисполнившись отвращения к этому покаянию; но она понимала, откуда что берется.
– Вот что, господин герцог, - решительно сказала она.
– Я вам не священник, чтобы мне исповедоваться в грехах, и не судья, чтобы выносить приговоры. Мне кажется, что вы на себя глупо клевещете, и больше я ничего подобного слышать не хочу! Я видела, как вы отнеслись к Араону, я слышала, как он о вас говорил, и мне этого достаточно! И еще я знаю, что он сделал...
– шепотом прибавила она, потом заговорила громче.
– Вы же, кажется, единственный, кто не счел, что пятнадцатилетнему дурню нужно мстить, как взрослому. Если вы продолжите каяться в том, в чем не виноваты, я... я тресну вас по уху, и думайте после этого о моих манерах все, что захотите!
– Я думаю, что вы далеко не так воинственны, как хотите показаться, - Фиор улыбнулся, пусть и с трудом, и Ханна почувствовала облегчение - ну не бить же его, в самом деле, если бы господину герцогу пришла блажь продолжать?..
– Вы ошибаетесь...
– Ханна отвернулась и тут же вновь повернула голову к спутнику; нужно было высказать все то, что вскипело в груди, и высказать прямо ему в лицо, потому что в этом была суть ее души, и если синеглазый не поймет - так уж тому и быть.
– Мне хотелось бы встретиться с некоторыми людьми лицом к лицу. С вашим отцом, с вашей мачехой... Не знаю уж, что бы я им сказала, только если бы они не умерли на месте от стыда, я бы их убила своими руками! Потому что большей подлости, чем то, что они сделали со своими детьми, я не знаю... и не знаю большей подлости на свете, чем мучение тех, кто от тебя целиком зависит!
– Я не держу на них зла...
– Так, значит, вы святой, господин герцог, а я - нет!
– Ханна, я не заслужил подобного отношения!
– Я сейчас завою, - предупредила северянка.
– Еще одно слово в том же духе, и сюда сбегутся все посторонние...
– Неужто вы не только воительница, но и шантажистка?
– наконец-то улыбнулся по-настоящему герцог Алларэ.
– А то!
– Хорошо, я не буду продолжать, а вы уж, пожалуйста, не войте. У меня будет к вам просьба, довольно странная... Если вы не согласитесь, я не буду настаивать...
– Излагайте уж без экивоков!
– Не согласились бы вы сопровождать меня в Тиаринскую обитель? Я хочу навестить братьев, и мне кажется, Араон был бы рад вас видеть, но если вам это неприятно...
– С радостью, господин герцог, - прервала монолог Ханна.
Ей было любопытно, что там творится с белобрысым недоразумением, да и на юного короля посмотреть хотелось. На коронацию она не попала, зато теперь удастся познакомиться поближе.
– Я хотел выехать послезавтра утром... если это слишком преждевременно для вас...
"Трудно будет дождаться" - едва не сказала Ханна, но вовремя сообразила, что герцог Алларэ после этого и вовсе проглотит язык.
– Не слишком преждевременно. Думаю, матушка не будет возражать. И... не могли бы вы пригласить с собой Алессандра Гоэллона?
Фиор покосился на Фелиду, любовавшуюся пышной клумбой шагах в десяти. Скорийка смотрела на лиловые, белые и красные астры с хищным интересом, и явно думала о том, как общипать клумбу и не попасться при этом приставам, маячившим на горизонте. Пока что ее от городского достояния отделяла низкая живая изгородь...