– Казнит?
– насмешливо прошамкала старуха.
– Да и казнит, а чему быть, того не миновать. Глупая, глупая, неблагодарная. Закрой рот и иди проситься в монастырь... ты погибель для мужчины, вот так-то, дурная невоспитанная девчонка...

Керо еще раз топнула ногой. Тяжелый башмак глухо ударил в земляной пол, прикрытый рваным засаленным ковром.

– Ты лгунья!

– А ты проверь, - гадалка захохотала - словно заквакала.
– Проверь, глупая графинечка, проверь, а старая Лиза посмеется с того света... Говорю тебе - беги к отцу, пусть в монастырь тебя отпустит! Ты проклята от рождения, девчонка!

– Я тебе не верю!
– по щекам побежали слезы.
– Не верю!

– Не верь, - морщинистые губы разошлись в гадкой усмешке.
– Проверь, проверь..."

– ...а мне - что мужчина, который лишит меня невинности - умрет, - решительно закончила Керо.
– Ну и чушь, правда? А Хильду казнили, при чем тут зависть? Она, конечно, завистливая была до невозможности, это верно. Но я бы тоже теперь могла такое заметить и ввернуть в гадание, чтобы поверили. Базарный фокус...

– Поэтому ты не хотела выходить замуж?

– Поначалу не хотела. Пока верила. Весело бы получилось, будь это правдой! Потом я подумала, что... ну, необязательно же сначала выходить замуж, да? Но это вообще оказалось самым подлым враньем!

– И кто был тот несчастный?
– странным голосом спросил Эмиль.

– Какая разница? Он не умер.

– Керо...

– Хорошо. Это был герцог Гоэллон...
– а если кто-то решит ревновать к давнему прошлому, то сам виноват, любопытство сгубило крыску, а не в меру дотошных мужей и тем более погубит...

Эмиль развернулся так стремительно, что Керо ойкнула. Его кулак остановился у самого ее лица, но девушка даже не подумала о том, что супруг поднял на нее руку. Из груди к горлу подступал темный дикий ужас: лицо Эмиля было искажено гримасой, губы кривились в беззвучном крике.

– Он знал?

– Нет.

– Какая чудесная благодарность!
– выплюнул супруг.

– Ничего же не случилось!

– О чем ты думала, когда...

– Он же сильнее любых проклятий! Он королевский предсказатель... И...

– Дура, - простонал Эмиль.
– Ну ты и дура...

– Ничего не случилось!
– с отчаянием повторила Керо.

– Гадалка говорила о том, что это произойдет сразу?

– Нет...

– Что же ты наделала...

– Эмиль, какая змея тебя укусила? Что ты вдруг вспомнил эту ерунду?
– Мать Милосердная, ну пусть все это окажется дурным сном, ерундой, ночным мороком... проснуться бы, и понять, что лишь привиделось, а все хорошо, спокойно, обыденно! Как вчера, как седмицу назад...

В Керторе молодую чету встретили с привычным для местных уроженцев радушием. Разместили в лучших гостевых покоях, принялись развлекать и всячески баловать. Баронесса Кертор, в девичестве Кримпер, вальяжная томная скорийка, забавлялась, пополняя гардероб госпожи Далорн ди Къела новыми туалетами: ее собственные дочери уже вопили, что в замке не хватает сундуков, а в году дней, чтобы хоть по разу надеть каждое платье - а Керо прибыла с относительно умеренным багажом, которым ее снабдили в Оганде. Тетка смешного Флэля оказалась такой же щеголихой, как племянник, но демонстрировать наряды ей было не перед кем - барону явно было без разницы, во что одета супруга, он любил ее и в парчовом вечернем, и в марлевом утреннем платье. В лице "столичной гостьи" госпожа баронесса нашла и объект для попечительства, и родственную душу, с которой можно было предаваться беседам о тканях, покроях и сочетаниях.

Керо отродясь не увлекалась нарядами и вполовину так страстно, как скучающая баронесса, но госпожа Гертруда была совершенно безобидна, да и поучиться у нее было чему - третью дочь графа Къела учили управлять замком и умеренного размера владением, но не целой землей, а холеные руки Гертруды Кертор легко, но крепко держали бразды правления, пока супруг ее развлекал себя охотой, танцами и дегустацией вин. Барон Кертор в молодости приехал в столицу, немедленно встрял в некий заговор, был разоблачен и выставлен назад в пятнадцатилетнюю ссылку без права покидать баронство - а когда срок иссяк, обратно его уже не тянуло. Гости в замке его несказанно осчастливили. Эмиля он таскал с собой на соколиную охоту, поил вином и задаривал оружием, а Керо заставлял танцевать до умопомрачения, учил ездить верхом "по-настоящему", то есть, в мужском седле и галопом, щипал за щеки и требовал есть побольше, стеная о том, что подумают соседи о такой худобе почтенной гостьи.

С дочерьми барона Керо подружилась, ленивые - вероятно, из чистой вежливости, - ухаживания Филипа принимала с такой же ленивой благосклонностью, что позволяло Эмилю злословить на тему того, что куртуазная любовь перевелась в Собране из-за нерадивости рыцарей. С двоюродными братьями Филипа она играла в кости и карты, потому что ни на что иное у мальчишек усидчивости не хватало, а с их матушкой вдохновенно ссорилась по каждому пустяку - к превеликому удовольствию госпожи Адрианы Кертор, которая обожала шумные свары, вот только папаша Флэля не всегда был готов поддержать начинание супруги.