– Вероятно...

– И мы никогда не узнаем, зачем все это понадобилось герцогу Скорингу!
– раздосадованно бросил Араон, отвернулся к стеклу.
– Я хотел бы знать, зачем, за что... Будь он простой "заветник", все было бы не так!

– Фелида Скоринг говорила, что он обманул еретиков, но что он сам не особо важная птица среди них. Вот владетель Эйк лучше знает, в чем дело.

– Владетель Эйк сидит в Шенноре и молчит, как немой. К тому же нас к нему не пустят.

– Вы не можете уговорить брата?

– Он захочет знать, для чего, а узнав - откажет.

– Араон, вы уверены?

– Уверен. Если хотите - попробую. Нас-то в Шеннору за это не посадят. Просто больше глаз не спустят, пока все не кончится.

– Обратиться к Реми Алларэ?
– поморщилась Ханна.

– И кто же будет обращаться? Вы или я?

– Ну, вообще-то он королевский советник, а его не посвятили в эту тайну...

– Он не только советник, он глава королевской тайной службы. Ему будет любопытно.

– Расследовать дело ближайших родичей и своего герцога?
– Ханна еще раз состроила гримасу.

– Хоть бы брата, сына или своего любовника, - удивленно тряхнул головой Араон.
– Это его долг. Только едва ли в благодарность он позволит нам побеседовать с Эйком или тем более поделится итогами расследования...

– Герцог Гоэллон его друг.

– Герцог Гоэллон просил его не мешать, к тому же - они поссорились.

– Араон, вы любую выдумку засушите на корню!
– Ханна сердито стукнула кулаком по раме.

– Брат Жан был бы рад это слышать, - неожиданно усмехнулся зловредный мальчишка.
– Он тратит много сил на то, чтобы научить меня думать, что получится из поступка и почему.

– Брат Жан? Тот монах из Тиаринской обители?

– Да, мой исповедник и наставник.

– Он из ордена Блюдущих Чистоту. Он спасал его величество от скорийских еретиков. Араон, давайте поговорим с ним!

– О чем?
– принц все же спрыгнул с подоконника, хоть и застыл, едва поставив ноги на пол.

– Обо всем, что творится!

Девица Эйма, надо понимать, к роду человеческому принадлежала лишь наполовину, на вторую же половину происходила прямиком от ледяных дев-воительниц, что охраняли Северный предел мира от не в меру любопытных смертных. Это брат Жан подметил еще в прошлую встречу, но тогда на къельской красотке был костюм для верховой езды, где разрезанная до середины бедра узкая юбка открывала стройные ноги в облегающих панталонах, теперь же дочь наместника была одета более подобающим для дворца образом. Пышное придворное платье нисколько не мешало ей двигаться и сохранять порывистую свободу движений, каким-то чудом совмещавшуюся с пропорциями статуи.

"Бывают такие девицы, что равно хороши в любом наряде, - подумал монах, любуясь гостьей.
– Дело, впрочем, не в наряде, а в умном и добром выражении лица, такое и из дурнушки красавицу сделает..."

Араон, сопровождавший девицу Эйма, с большим трудом прикидывался спокойным. Юноше явно хотелось куда-то бежать, прямо сейчас. Брат Жан понадеялся, что не прочь от него.

– Чем обязан вашему визиту?

– Брат Жан! Поклянитесь, что о том, что услышите от нас, не расскажете никому...
– выпалил принц.

– ... и что бы ни стали делать на основании услышанного, обо всем поведаете нам, - добавила северянка.

– И что же вы натворили?
– подавив вздох, полюбопытствовал монах. Он осторожно прикрыл тяжелую книгу, которую читал с самого утра, щелкнул золотой застежкой.

– Поклянитесь!

– Клянусь, - брат Жан прекрасно понял, что иначе ничего не услышит. Интересно только, что за страшную тайну ему собираются поведать бывший король и его бывшая старшая фрейлина.

Через час ему уже хотелось не то отломать застежку, которую невольно терзали беспокойные пальцы, не то поддаться греху гнева и книгой кого-нибудь побить. Не девицу с принцем, разумеется, и не короля - исключительно по малолетству венценосной особы. Но господина регента - уж точно. И себя, за то, что неосмотрительно дал клятву, а теперь хочешь, не хочешь, а соблюдать ее придется. Лгать, а тем более нарушать клятвы для члена Ордена Блюдущих Чистоту гибели подобно и даже думать о том не хочется.

Влюбленная девица и заботливый брат сидели напротив, чинные и притихшие, юноша сложил руки на коленях и взирал на своего наставника так, словно тот мог сотворить чудо и все им объяснить. Увы, брат Жан не мог. Он сам ничего не понимал, куда уж тут другим рассказывать.

– Обо всем этом должен узнать архиепископ Жерар, - сказал монах наконец.
– Чем скорее, тем лучше.

– Он уже знает, - покачал головой Араон.
– Он еще давно все знал, и ничего не сделал. Хотя сказал, что сам всем займется.

– Не думаю, что его высокопреосвященство поделился с вами планами, так что, вероятно, вы заблуждаетесь.

– Мы сами хотим понять!
– упрямо вздернула голову девица Эйма.

– Это я уже заметил. Мне же хотелось бы понять, почему вы решили, что имеете на это право.

Парочка замялась, переглянулась. Оба почти одновременно покраснели и одинаковыми упрямыми глазами уставились на брата Жана. "Не отступятся, - понял он.
– Кол на голове теши, не отступятся...".

Сидевшие напротив влюбленные и ретивые воплощали в себе ту тревогу, что с раннего утра терзала и самого монаха. Встретившись еще до полудня с господином регентом, брат Жан сперва порадовался произошедшей с тем перемене - старший сын короля словно очнулся от затяжного кошмарного сна, а потом, проходя уже рядом, вздрогнул. Если кошмар и кончился, то не самым лучшим образом. Примерно как разбудить спящего, приложив к чувствительному месту раскаленное лезвие. Проснется, конечно - вот только боль ожога еще долго будет мучить.