– А королю можно?
– спросила девица Эйма.
– Ох, а если ему нельзя... это же...

– Пресечение Золотой династии? Династии, ведущей свой род от Сотворивших? Госпожа Эйма, это не слишком?

– А в чем между ними разница?

– Подождите. Не торопитесь...
– что-то вполне очевидное, лежащее на поверхности - и брат Жан никак не мог схватить мысль за скользкий змеиный хвост.
– С некоторого времени супругам королей и их родичей никак не позавидуешь. Королева-мать Ванхильд ушла в монастырь, вы знаете, в чем причина. Королева Астрид умерла не своей смертью. Мать герцога Гоэллона, говорят, умерла от горя, лишившись двоих детей в одночасье... Мать господина регента... Тут трудно о чем-то говорить, конечно.

– И невеста моего отца...
– еле выдавил из себя Араон.
– Я не хотел - ее...

Монах смотрел не на Араона, он-то гадкую грязную историю уже знал в деталях, знал и что отравителя посетило запоздалое, но вполне искренне раскаяние. Смотрел он на Ханну Эйма, но та никак не отреагировала. Значит, была обо всем осведомлена заранее. Сам принц рассказал, или кто-то другой? Неважно, впрочем, это сейчас неважно.

– Проклятие?
– округлила глаза девушка.

– На королевской династии?!
– умей брат Жан делать такие два четких круга - на зависть ювелирам - непременно последовал бы ее примеру.
– Этого просто не может быть!

– А сумасшедшие короли - целых два, и один принц, могут быть?
– спросил Араон.

– Король, прогневивший Сотворивших...
– начал заученное еще давным-давно; историю короля Эреона помнили все.

Начал - и замолчал на середине. Герцог Гоэллон, коротко пошутивший о том, что храмы его не принимают; не пошутивший, впрочем. Неплохое доказательство правоты девицы Эйма.

– Все это началось с короля Эниала. Безумные короли - горе для супруг?

– Ролан Победоносный вовсе не был безумцем, - напомнил монах.
– Да и герцога Гоэллона подобное едва ли касается.

– Но двое детей герцога Ролана погибли, - напомнила Ханна.

– Хотел бы я знать, куда отправился нынешний герцог!
– вздохнул принц.

– На Церковные земли, - сказала девица Эйма; и только когда последний слог затих, брат Жан понял, что сказали они это - хором.

Араон удивленно вскочил, переводя взгляд с одного на другую, потом торжествующе взмахнул рукой.

– Это же откровение свыше! Вы одновременно сказали одно и то же!

– Не спешите, - качнул головой брат Жан, и пригляделся повнимательнее к опешившей девушке.

Жаль, что юная влюбленная ни за что не согласится уйти в монахини к Милосердным сестрам; той силы, что позволяла исцелять молитвой и наложением рук в ней было вдоволь, орден принял бы ее с распростертыми объятиями...

Не слишком удивительно для северянки - на тех землях многие обладают подобными дарами, чаще, чем на юге и в центральных землях, за исключением Эллоны.

Не стоит путать такое вот, случайное, пробуждение способности, дарованной от рождения, с откровением свыше. А вот прислушаться к словам девицы Эйма, да еще совпавшими с собственными - отчего ж и нет?

Следом за ощущением правоты и правильности пришла тревога. "Храним забытое!" - девиз рода Гоэллонов, и они впрямь знают столько, столько не во всяком монастыре. Не раз случалось так, что за списками старых книг приходилось обращаться к герцогам Эллонским. Они никогда не отказывали, конечно. Только порой казалось, что библиотека в замке Грив собиралась еще со времен, предшествовавших восхождению на престол короля Аллиона.

Среди того, что стоило не хранить, а забыть, было древнее еретическое поверье о том, что принесший себя в добровольную жертву Сотворившим может требовать исполнения любого желания. Чушь, глупость - и, хуже того, богохульство!
– но иногда поверье всплывало, то на севере, то на юге, а куда чаще - в Тамере, только там увлекавшиеся чернокнижием дворяне забывали "себя" и в "добровольную", отчего-то считая, что и сгодится и жизнь раба.

В Тамере уличенных в кровавых жертвоприношениях казнили, как еретиков, наравне с "заветниками"; только каждая казнь закрепляла в памяти остальных проклятую богохульную гадость, при одной мысли о которой разумный верующий должен был бы преисполниться отвращения. Впрочем, отчаяние заставляет людей опускаться в любую грязь, нарушать закон и обычай, пренебрегать голосом разума.

Узнать, что твой предок прогневил Сотворивших... Прогневил настолько, что уже трех из Золотой династии поразило безумие... и не поразит ли оно младшее поколение? Юношу Алессандра - и, о чем думать еще страшнее - короля Собраны? Их потомков? И так - год за годом, поколение за поколением, если кто-то не осмелится принести себя в жертву, умоляя о прощении...

Это ли не повод для крайнего, предельного отчаяния?

Эллонских герцогов нельзя заподозрить в следовании древним ересям, но они разбираются в них не хуже расследователей из Ордена Блюдущих Чистоту. Разбираясь, можно перепутать надежду, пусть и призрачную, с настоящим заблуждением.

Ни кровавая жертва, ни молитва, прошептанная умирающим, не принесут плода, как не приносили его нигде и никогда; на чем только держится это проклятое поверье? Может быть, его подкрепляют отголоски слухов о ритуалах "заветников", но те-то взывают к Противостоящему, вот кто никогда не откажется от крови, а тем более - от отданной добровольно.