— Подавись своими деньгами, — огрызаюсь, чувствуя, как пульсирует кровь в висках. — Но только попробуй ещё раз сунуться ко мне с этим.

Кирилл не отвечает, но, словно дикий зверь, делает ещё шаг ко мне и резко хватает за горло. Я хватаюсь за его руку, пытаясь оттолкнуть, но он сильнее, чем я помню.

— Что ты творишь?! — пытаюсь выдавить сквозь сдавленные губы, но он лишь сильнее сжимает пальцы.

— Тихо-тихо, Рита, — говорит он с насмешкой, прижимая меня к спинке дивана и резко целуя. Я чувствую, как его язык вторгается в мой рот, и внутри всё сжимается от отвращения. Меня буквально выворачивает от его запаха и чужого прикосновения, но вырваться не получается.

Наконец, он отстраняется, облизывая губы, и я судорожно вдыхаю кашляя.

— Породистая сучка, — произносит он с ядовитой улыбкой. — Всё такая же горячая, даже когда бьёшься, как дикая кошка. Знаешь что, Рита? Я подумал… Можем забыть про деньги, если ты вернёшь долг натурой. По старой памяти, так сказать.

— Ты… Ты мерзавец, — я едва сдерживаю рвотный позыв, отворачиваясь, чтобы не видеть его лица. Меня трясёт от отвращения и злости. — Я бы скорее сдохла, чем легла под тебя снова.

Кирилл смеётся, но это сухой, холодный смех.

— Ну и зря. Суд будет не таким сговорчивым, как я, цыпочка. Но, знаешь, мне понравилось твоё предложение. В суде и встретимся, раз ты так хочешь.

Он отступает, оставляя меня на диване. Я сжимаю ладонь в кулак, но всё, что могу сделать сейчас — это дрожать от ярости.

Его усмешка становится шире.

— Не волнуйся, цыпочка. Я терпеливый. А вот ты… Уверен, тебе придётся потрудиться, чтобы всё вернуть. Вопрос лишь в том, захочет ли твой любовник оставаться с такой проблемной женщиной, как ты.

— Убирайся, — шепчу я, чувствуя, как глаза наполняются слезами. — Просто убирайся.

— С удовольствием. Увидимся в суде, дорогая! Если передумаешь, ты знаешь, как меня найти, — он бросает мне на прощание, вытирая губы тыльной стороной руки, и направляется к выходу. Оставляет меня одну наедине со своими мыслями и горьким привкусом разочарования.

Когда дверь за ним закрывается, я резко облокаичваюсь о спинку дивана, чувствуя, как все силы покидают тело. Господи, почему он вернулся именно сейчас?

25

Рита

Дверь хлопает, и я вскидываю голову, видя, как Рома быстрыми шагами направляется ко мне. В его глазах тревога, а сжатые кулаки выдают готовность ринуться в бой.

— Ты в порядке, Рит? — его голос звучит глухо. — Зачем он приходил?

Я закрываю глаза, будто пытаясь спрятаться от происходящего. В горле ком, а мысли разбегаются. Объясняться сейчас не хочется, да и сил нет. Всё слишком свежо, слишком остро.

— Рит? — Рома наклоняется ближе, кладёт руку мне на плечо. — Что он сказал? Он тронул тебя?

— Всё нормально, — выдыхаю я, чуть отстраняясь, чтобы не смотреть ему в глаза. — Просто старые счёты.

— Какие ещё счёты? — Рома хмурится, его рука напрягается. — Ты про деньги? Что он от тебя хочет?

Я обхватываю себя руками, стараясь заглушить дрожь, и отвожу взгляд. Сейчас совсем нет сил объяснять, почему я вообще связалась с таким человеком, как Кирилл. И уж тем более не хочется вдаваться в детали.

— Это неважно, — выдавливаю, наконец. — Просто решил потрепать мне нервы по старой памяти.

Я пытаюсь улыбнуться, но выходит жалко. Рома явно мне не верит, но не настаивает. И всё же его взгляд обжигает. Он хочет защитить меня, но я сама не знаю, от чего именно.

Ведь остаётся крошечная надежда, что Кирилл просто пытался произвести впечатление, а угрозы суда и долга — лишь блеф.

— Расскажешь про сына?

— Похоже, пришло время, — вздохнул Рома. — Его зовут Руслан, ему пятнадцать. Как видишь, он очень похож на меня.

Рома достаёт телефон и показывает мне фото. На экране улыбается подросток с чертами лица, которые кажутся до боли знакомыми. Если бы я случайно увидела его на улице, подумала бы, что это юная копия Ромы.

— Такой взрослый уже, — замечаю я, глядя на экран. — Тебе было всего двадцать, когда он родился?

— Да. Мы с Ирой, моей бывшей, тогда оба учились в меде. Глупые были, как и все в том возрасте, предохраняться не всегда получалось. Страсти кипели, а мозгов не хватало. Когда она забеременела, это было как гром среди ясного неба. Она аборт хотела сделать, но я настоял на том, чтобы оставить ребёнка. Мы поженились.

— Тяжело было учиться и воспитывать малыша? — спрашиваю я, ловя грусть в его голосе.