Рома смеётся, качая головой:

— Ещё чего. С меня хватит того, что ты гитару на полную дома включаешь.

Рус закатывает глаза, но видно, что в их отношениях чувствуется настоящее тепло. Мне приятно быть частью этой беседы.

— Как-нибудь сыграешь мне? — спрашиваю, искренне заинтересованная.

— Может быть. Если заслужишь, — отвечает Рус с лукавой улыбкой, явно подражая Роме в манере говорить.

Я смеюсь вместе с ними, чувствуя, что лёд окончательно растаял. Атмосфера становится ещё теплее, а страхи, с которыми я пришла, уходят на задний план.

С тех пор наши встречи стали регулярными. Почти каждый свободный вечер я приходила к Роме и Русу. Мы ужинали вместе, потом играли в настольные игры — чаще всего Рус побеждал, но иногда он «случайно» пропускал ходы, чтобы дать мне шанс.

Однажды он наконец-то согласился сыграть для меня на гитаре. В комнате, слегка освещённой торшером, он исполнил свою песню — что-то невероятно мелодичное, искреннее, про дружбу и веру в свои силы. Я сидела, затаив дыхание, и когда он закончил, восторженно зааплодировала.

— Ты правда крутой, Рус. Эта песня точно выстрелит, — сказала я с улыбкой.

— Спасибо, Рит, — ответил он, немного смутившись, но глаза его сияли от гордости.

Постепенно я влилась в их семью. Рус стал относиться ко мне с теплотой, подшучивал по-доброму и иногда делился своими мыслями. Однажды он даже показал мне фотографии своей мамы.

— Вот она, — сказал он, протягивая телефон.

На фото была красивая женщина с добрыми глазами.

— Она крутая, — тихо добавил он, и я кивнула.

Казалось, я становлюсь своей. А Рома… Он был рядом, поддерживал, улыбался, шутил. С ним я чувствовала себя так, будто это и есть то самое место, где я должна быть.

Но как оказалось, спокойствие никогда не длится вечно.

В один из субботних дней я встала пораньше, чтобы приготовить завтрак. На кухне стояла горка блинов, аромат стоял потрясающий. Я улыбалась, представляя, как Рома и Рус оценят мои старания.

И тут раздался звонок в дверь.

Я на секунду замерла, потом пошла к двери и заглянула в глазок.

И моё сердце провалилось в пятки.

Там за дверью стояла она. Ирина.

28

Рома

А жизнь-то налаживается. Чем чаще Рита приходит к нам с Русом, тем больше я убеждаюсь, что она стала частью нашей маленькой семьи. Мне всегда казалось, что она найдёт подход к сыну, но наблюдать, как их отношения укрепляются, — это нечто особенное.

Иногда Рита остаётся у нас на ночь. И я, чёрт возьми, обожаю эти утренние моменты. Просыпаться с ней рядом, готовить кофе, делить завтрак — всё это стало новой реальностью, о которой раньше я даже мечтать боялся. Ни с одной женщиной до неё мне не хотелось столько времени проводить вместе, а тем более делиться своей семьёй.

Я прижимаю Риту крепче, наслаждаясь её теплом. Она слегка морщится, но тут же устраивается поудобнее, кладя свою ладонь на моё сердце. Кажется, оно сейчас выскочит из груди от переполняющей нежности.

Я думал, что после Иры во мне что-то умерло, будто часть души атрофировалась после её предательства. Но Рита доказала обратное. С ней я снова живу, дышу полной грудью.

Гладя её волосы, я целую её в макушку и шепчу, чтобы не разбудить:

— Никуда не денешься, Ритуль. Я всё решил. Ты — моя.

Её лёгкий аромат убаюкивает меня. Прикрываю глаза, позволяя себе забыться в этом моменте.

Когда просыпаюсь утром, не сразу понимаю, что голоса, которые слышу, не Руса и Риты. Два женских. Но откуда взялся второй? Ничего не понимаю.

Быстро одеваюсь в домашние штаны и футболку и выхожу в коридор. Чем ближе к кухне, тем отчётливее слышу голос, который хотел бы забыть, но не могу, ведь Ира регулярно звонит Русу. Я, бывает, становлюсь свидетелем их разговоров. Какого чёрта она тут забыла?

— Доброе утро, — стремительно захожу на кухню и целую Риту.

— Привет, Ром, — как-то слишком тихо отзывается Ира, которая никогда не отличалась кротостью.

Я встречаю взгляд Иры — холодный, с лёгким налётом осуждения. Рита, напротив, смущённо опускает глаза, будто пытается стать невидимой.

— Доброе утро, Ира, — пытаюсь сдержать раздражение. — Ты, кажется, немного неожиданно. Что случилось?

Она пожимает плечами, облокотившись на кухонный стол. Её жесты слишком расслабленные, как будто это не мой дом, а её.