Шрифт:
— Конечно. Обе ноги потерял здесь в Афгане.
— Так вот, она за ним ухаживала, а потом они поженились. Представляешь? Не посмотрела, что он без ног. Вот это любовь, понимаю.
Я молчу. Говорить нечего. А Сашка продолжает, жёстко усмехаясь.
— А моя Настя? Одна нога, якобы, — и всё, нет её. Бросила, ушла к другому. Вот и вся цена её «любви».
Молчим. Словно что-то сломалось между нами и этим миром…
Глава 14
На утро меня вызывают в штаб. Внутри — духота и застоявшийся запах табака, как будто помещение тут никогда не проветривается.
За столом сидит начальник штаба — полковник Бессмертный. Его фамилия, как бы иронично это ни звучало, оправдывает — выживает в любых ситуациях, где другие уже слетают со своих должностей.
Этот живуч.
Задание в этот раз фактически не выполнено. Впервые такое. Будто зря слетали, только лейтенант Панин в госпиталь угодил с ранением.
Поэтому готов к любым провокациям со стороны полковника.
На удивление, он даже не думает меня отчитывать.
А что так? Усмехаюсь я.
Руководство само упустило предателя в части. Наезжали на меня не в последнюю очередь и по жалобе Коршуна.
А вышло все наоборот.
Вот как бывает, уважаемый товарищ.
— Капитан Беркутов, к тебе особое дело. Вот, держи.
Он протягивает плотный конверт с надписью «Секретно».
— Из рук в руки, товарищу в Москве — генералу Потапову Василию Ивановичу. Сдашь лично, никому не показывай.
— Есть, сдать лично из рук в руки, — принимаю я пакет.
Киваю и запихиваю его во внутренний карман куртки. Никаких объяснений — привычно.
Иду к вертолетной площадке, где уже ждет Сашка Колесников. Он сидит на перевернутом ящике из-под патронов, в зубах травинка.
— Ну что, Беркут, в столицу махнем? Может, мне там погоны генерал-майора выпишут?
Будто и не было вчерашнего разговора в ночи.
Его хохот раздается над всей площадкой, но я знаю, что творится у него на душе.
Только скрывает он это так умело, что кажется, будто у него все лучше, чем у других. Выдержка железная.
— Смотри, Колесников, погоны те оторвут вместе с плечами, если узнают, как ты базу ночью обходил.
Сашка подмигивает и идет к Ми-8, который уже гудит моторами. Подхожу ближе, вижу — пилоты тоже смеются.
— Ну, орлы, вы нас нормально посадите? А то с вами как-то не уверенно себя чувствуешь, — острит Сашка.
— Если вы не разболтаете своим девкам в Кабуле, как мы тут крутимся, довезем, — усмехается пилот.
Поднимаемся на борт, вертолет дрожит, как уставший старик. Шум моторов заполняет все. Сашка продолжает травить анекдоты, а я смотрю в окно на пустыню, выжженные холмы и крохотные кишлаки, которые отсюда кажутся игрушечными.
— Беркут, а если бы нам вместо Москвы сразу в Рим — что, думаешь, главному все равно? — наклоняется ко мне.
— Тебе бы только языком чесать, Сашка. Лучше следи за небом, чтоб с маршрута не сбились, — усмехаюсь я.
Сашка смеётся, откидывается назад. Вертолет начинает снижаться, впереди виднеется Кабул.
Аэропорт — суета, как на базаре. Грузовики, солдаты, офицеры, техника, запах керосина вперемешку с пряным афганским воздухом.
Мы сходим с вертолета, а дальше начинается ещё тот квест.
— Сашка, что теперь? Давай искать тех, кто нас возьмёт.
— Теоретически — никто. Практически — найдём кого-то, кто любит риск, — отзывается он.
Подходим к первому пилоту. Он даже не смотрит на нас.
— Полон. Ждите.
Ждать — хуже пытки. Сидим на ящиках в тени, вокруг пыльные тенты, уставшие лица. Сашка молча рассматривает афганских мальчишек, кружащих возле грузовиков.
— Ты что, отмалчиваешься? На тебя не похоже, -бросаю я.
— Мозгами шевелю. Думаю, что предпринять, чтобы отсюда выбраться.
Через час находим транспортный Ил-76. Огромный, серый, с царапинами на бортах. Летчик — молодой, в заляпанной маслом форме.
— Ну что, орел, возьмёшь нас до Москвы?
— Груз важный, пассажиры не в приоритете, отвечает лётчик, глядя на нас, чуть прищурившись.
— Мы не совсем пассажиры, товарищ. Задание штаба выполняем, а это значит, ты поможешь. Или нет? — хмуро спрашиваю я.
Летчик смотрит на нас ещё минуту, потом усмехается.
— Залезайте. Места в грузовом отсеке навалом.