Так вот она какая, землеподобная планета. Конечная точка нашего пути. Неведомый новый мир, который ищут все. За который каждый сатурнианец отдал бы жизнь.

Ведо садится в кресло рядом со мной и тоже пристегивается ремнями.

– Это опасно?
– интересуюсь я. Планета гораздо больше любой из планет Сатурна. Приземление не обещает быть мягким. Капитан корабля только усмехается.

– Inaki adu mili ka ive a nemu, adu miliide kan arinem (Прим. авт.: Когда ты зашел так далеко, что не способен сделать еще один шаг, ты прошел лишь половину пути). Не бойся. Как видишь, у меня еще не было неудачных приземлений.

Я открыла было рот, чтобы спросить, а много ли их было вообще, но вся поверхность купола залилась белым светом, а корабль ощутимо дернуло вниз, так что мой желудок прилип к грудной клетке. Я судорожно вцепляюсь в ручки кресла.

Ослепительное сияние за куполом сменяется ровным свечением, исходящим откуда-то снизу. Над нами раскинулся градиент предрассветного неба, в котором одна за другой исчезают звезды, пока мы сами не исчезли в белой дымке облаков.

Дальше корабль тонет а них, как в бесконечно глубокой чаше с молоком. То слева, то справа нас ослепляет яркое пятно, в котором я угадываю Цею. Иногда “молоко” клубками завихряется у самой поверхности купола, а иногда занавесью расходится в разные стороны, словно открывая для нас ведущий вниз коридор.

В конце-концов молочная дымка рассеивается в воздухе. Ишияк загудел, заставив меня вздрогнуть, и перед глазами предстала поверхность таинственной Цеи-2.

– Невероятно!
– -я не удерживаюсь от восклицания. Мне хочется, как ребенку, дернуть своего попутчика за рукав и, тыча пальцем во все стороны, вопить от восхищения. Но я плотно прикована к креслу, так что все буйство эмоций приходилось переживать внутри.

Отдаленное подобие я мечтала когда-нибудь увидеть на Титане: живой ковер органики, покрывавший поверхность планеты. Так много разнообразных объектов я не видела никогда, и не думала, что увижу.

– Илма, дай сведения о среде снаружи, - просит капитан.

Программа зачитывает сводку по атмосфере, времени суток, температуре, дает отчет с биосканера.

Сейчас вторая половина дня. Довольно скоро закат. Среда безопасна.

Поды кресел ослабляют хватку и исчезают в них совсем.

– Идем, - кидает мне Ведо.

Мы перемещаемся в древесный холл, по центру которого уже зияет провал и платформа с посадочной камерой.

Мне одновременно и любопытно, и тревожно покидать свою клетку из корабельных стен, в которых я провела так много суток. По крайней мере прошлый опыт схождения с борта Ишияк был неудачным.

– А скафандры?
– спрашиваю я, заглядывая в провал, но внизу только темнота.

– Ты же слышала Илму - снаружи безопасно, - отвечает Ведо, - к тому же, это все-таки обитаемая планета.

– И кто на ней обитает?

– Как правило, я, - невозмутимо сообщает он, - Илма, что с генераторами? Дай свет.

“Принято к исполнению”, - отвечает программа.

С минуту ничего не происходит, а затем раздается гул работающей техники, и провал освещается.

Ведо спускается вниз, я осторожно следую за ним.

К моему удивлению, мы вышли не на открытую поверхность планеты, а оказались в зале, напоминающем сатурнианские общественные модули: серые стены, несколько обшарпанные, боксы-органайзеры и встроенные системы жизнеобеспечения. Минуя автоматическую дверь, мы оказываемся в следующем помещении, выглядящим чуть более жилым. Обшивка стен выцветшего зеленого оттенка напоминает тканевую, а в комнате даже есть предметы мебели, правда, тоже встроенные.

– Что это за место? Где мы?

– Это колонизационный модуль моих родителей. Планета принадлежала им, - отвечает Ведо. Он по-хозяйски роется в одном из боксов и вытаскивает из него плазматор, затем открывает следующую дверь, и нас ослепляет дневной свет извне, - Идем.

Он выходит наружу. Я в нерешительности замираю на пороге. В нос ударяет пьянящее ощущение чистого, свежего воздуха. Над головой пронзительно голубое, с белыми прожилками небо. То, что я вижу, кажется и прекрасным, и опасным.

Ворота модуля выходят в густые посадки высоких растений. Их вид мне не знаком, хоть он не выглядят отличающимися принципиально от выращиваемых в оранжереях сатурнианских баз. Однако, я инстинктивно настораживаюсь - мне неизвестно, что скрывают эти заросли.

– Не бойся, здесь нет опасной фауны и флоры, - заверяет Ведо, - На планете очень мало суши, вся растительность завезена и модифицирована. На момент открытия собственная жизнь здесь только зарождалась, но там пока псевдомногоклеточная стадия, не ведущая к конфликтам. Ну, а если даже что-то и встретишь опасное, держи, пальнешь из плазматора. Пользоваться, думаю, умеешь.

Он вручает мне оружие и продвигается вперед, в глубь зарослей по едва заметной тропе. Это меня обескураживает.

– Эй, подожди, - я тоже решаюсь сделать шаг наружу и догоняю его, - Ты так просто даешь мне оружие? Не думаешь, что я могу пристрелить тебя?

– Надеюсь, ты помнишь, что случится с кораблем в случае моей смерти, - не оборачиваясь оброняет Ведо. Он двигается уверенно и целеустремленно. Это место ему явно хорошо знакомо.

– Да, но сейчас мы не в космосе, а на пригодной к жизни планете. Думаю, пусть даже потратив уйму времени, я в конце-концов смогу расконсервировать корабль и отправиться домой.