«А оно будет?» - после небольшой паузы написала она.

«Конечно! Ведь его создаем мы! Прислушайся к своим ощущениям, и окажется, что в этом доме уютно и тепло, а все проблемы остались где-то за его стенами…»

После этого сообщения Телепнева закусила губу и с явным ожесточением принялась набирать какой-то текст:

«Да, так и есть. Вернее, было бы, не пришли Анна Николаевна записи того, что за эти двое суток стало с моими обидчиками. Просмотр напрочь испортил настроение, и теперь на душе такой раздрай, что хоть вешайся. В общем, нужен совет. Или помощь…»

«Как сказал Локи, этих подонков уже нет. И жизни, которую ты ненавидела – тоже. Зато у тебя появились мы и текущее мгновение, способное превратиться во что угодно. А дальше все просто – отпускаешь прошлое, с головой уходишь в настоящее и добавляешь ему то, чего тебе больше всего не хватает в данный момент. И не вздумай сомневаться ни в себе, ни в нас – мы и поймем, и поможем…»

Она написала, что попробует, несколько минут о чем-то сосредоточенно думала, затем встала и ушла в дом. Вернулась с огромным покрывалом, расстелила его у кромки бассейна, сбегала за блюдом со свежей клубникой и баллончиком со взбитыми сливками, положила все это добро в самый центр «лежбища» и не очень уверенно предложила нам с Забавой перебираться на новое место.

Подход был принципиально неверным, и я внесла в него все положенные коррективы. В смысле, отправила в канал группы боевой приказ:

«До тренировки по тактико-специальной подготовке осталась минута. Тема занятия: боевое слаживание группы. Начальные условия: ранения верхних конечностей напарников, нулевая видимость и очень хорошее настроение…»

Как и следовало ожидать, Беклемишева, уже почти дорвавшаяся до ягод, мгновенно изменила курс, подхватила со спинки шезлонга футболку и демонстративно завязала себе глаза. Потом мелкими шажками добралась до покрывала, опустилась на колени и изобразила тяжелораненую. Локи тоже не подвел – вынырнул у нашего бортика, сорвал маску и воспользовался примером любимой подруги. Только стоять на коленях поленился, поэтому сел и скрестил ноги. И, для полного счастья, заблокировал нашим ТК-шкам доступ к камерам домашней СКН. А я, притащив к покрывалу «автора идеи», показала, как правильно «тренироваться», после чего серией жестов дала понять, что завязывать глаза надо всем.

Да, я жульничала. В смысле, втихаря подглядывала. Но из самых хороших побуждений. Соответственно, видела, насколько робко Ульяна искала наощупь рты «напарниц» первые несколько раз, как набиралась смелости и как решилась отпустить тормоза. Кроме того, снимала для истории процесс размазывания клубники по лицам и прилегающим окрестностям, подставлялась сама и иногда хулиганила. В смысле, «случайно» подправляла траектории движения чужих конечностей так, чтобы очередная спелая ягода втыкалась куда-нибудь не туда. Или добавляла к уже имеющимся «наброскам» недостающие «штрихи».

К сожалению, клубника закончилась достаточно быстро, и я разрешила тяжелораненым полюбоваться результатами своих трудов. Нет, мы смеялись и во время «тренировки», но тут просто закатились. Еще бы – Локи, как самый высокий, был в клубничном соке от переносицы и до середины живота. Меня и Ульяну разукрасили более-менее равномерно. А у самой маленькой, Забавы, без моей «помощи» пострадало бы только лицо. Но, зная ее характер, я очень добросовестно тыкала ягодами в область декольте. Так что официальным предлогом для начавшихся разборок стал не недостаток внимания к ее груди, а причины появления «тремора конечностей» у нашего единственного мужчины.

Шуточная грызня, начавшаяся на покрывале, продолжилась в душевой кабинке, в которой мы смывали алые потеки, и переросла в игру в «пятнашки». Само собой, не на бортике, а в бассейне. Правила игры определяла и меняла тоже я, поэтому Телепнева, плававшая в разы лучше нас, блистала и потихоньку теряла голову от избытка положительных эмоций. А Логачев и Беклемишева, в лички которым я скинула несколько ценных указаний, ей в этом осторожно помогали. В результате фраза, сорвавшаяся с губ Ульяны в тот момент, когда я предложила «матерым порубежникам» погоняться за «начинающей» всей командой, стала нашим общим достижением:

– Убегать от вас? Ни за что! Сдамся тому, кто окажется ближе, окажусь в его объятиях и попрошу ни за что не отпускать…

…Выбравшись из салона «Триария» и поздоровавшись, князь Мещерский озвучил чуть-чуть переиначенную фразу Логачева, сказанную на летной палубе «Святогора» во время нашего прощания с Шереметевыми:

– Объявляю бессрочный мораторий на боевые действия, информационную войну и бряцанье оружием – вы друг другу не враги и никогда ими не станете!

Лиза и Настена, появившиеся перед нами сразу после этого заявления, очень достойно изобразили неуверенность. И держали образы все то время, пока мы, тихо дурея, пялились на их дочерна загоревшие моськи, потертые повседневные комбезы и видавшие виды кобуры с игольниками на бедренных точках креплений.

Первым, как водится, «отмер» Локи – сделал шаг вперед, развел руки и усмехнулся:

– В прошлый раз выжил. Значит, выживу и в этот. Кого целовать первой?

К моему удивлению, старшая оказалась чуть шустрее – пока Елизавета соображала, как плавно перейти от неуверенности к сдержанной радости, она подошла к Логачеву, призналась, что соскучилась, и решительно подставила правую щечку. При этом руки не распускала, не прижималась и не требовала продолжения, поэтому мы с Забавой удовлетворенно кивнули и обошлись без подначек. В смысле, обняли и ту, и другую, заявили, что тоже рады их видеть, и пригласили в дом. Не знаю, насколько убедительно было отыграно это «шоу», но у князя отлегло от сердца. И он, ощутимо расслабившись, выдал заранее заготовленный монолог: