…Парни Александра Евгеньевича устроили нам еще один приятный сюрприз. Прекрасно понимая, что при том количестве работников камеры и клавиатуры, которое слетелось к «Перепутью», пробиться к «Хищнику» просто не получится, они провели нас к флаеру по хитросплетениям служебных коридоров и лифтовых шахт. В самом ангаре очень профессионально отсекли четверку особо ушлых личностей, дождались, пока я опущу боковые двери машины, и вскинули в верх сжатые кулаки.

– Если сейчас какая-нибудь падла устроит очередное покушение, то я вытрясу из Мещерского всю информацию по заказчикам и в начале августа навещу их там, где они обретаются… - пообещал я, внезапно почувствовав, насколько устал от постоянной нервотрепки.

– Не «навещу», а «навестим»! – сварливо уточнила Беклемишева, а минуты через две озадаченно огляделась по сторонам. – Та-ак, а куда это нас потащило?

– Почти уверена, что на посадочную площадку на каком-нибудь из соседних зданий… - предсказала Даша. И не ошиблась: затянувшееся путешествие закончилось в небольшом ангарчике на крыше небоскреба, расположенного эдак в километре от «замшелого валуна». Правда, срываться в полет вот так, сходу, я все-таки не рискнул – связался со старшим лейтенантом Усовым, сообщил ему координаты точки, в которой мы оказались, и дождался смещения фокуса внимания групп «Космос» и «Воздух». Зато потом, получив отмашку, со спокойной душой поднял «Жуть» в воздух, на пределе допустимого правилами воздушного движения ускорении ввинтил ее в разгонный коридор, просквозил весь жгут попутных трасс до безлимитки и дал полную тягу на движки.

До четвертого КПП долетели на удивление спокойно. А там задержались – поймав отклик айдишки нашего флаера, старший дежурной смены вышел на связь и, отчаянно краснея, попросил «хотя бы на мгновение» зависнуть над контрольно-диспетчерским пунктом. Вел он себя настолько непривычно, что я пошел навстречу собственному любопытству и выполнил эту просьбу. А когда коренастый и чертовски широкоплечий здоровяк вылетел на крышу, почувствовал себя свиньей – мужчина, с которым за месяц с лишним мы перекинулись, от силы, десятком слов, тащил к «Хищнику» три огромных букета темно-фиолетовой махровой сирени! А я, с момента возвращения с Фуджейры не отходивший от девочек ни на шаг, о цветах ни разу даже не подумал!

В общем, наблюдая за торжественным вручением букетов «от имени всей смены», я сгорал от стыда. А после того, как церемония закончилась и «Жуть» снова оказалась в воздухе, покраснел снова. На этот раз от сообщения Даши:

«Зато ты даришь нам тепло души. Поверь, это В РАЗЫ важнее…»

Забава просто поцеловала. Уже в ангаре, когда я выбрался из машины. От всей души. Затем заверещала, что у нас в доме нет ни одной вазы, построила остальных девчонок и куда-то унеслась.

Откровенно говоря, шевелиться мне не хотелось от слова «совсем». Тем не менее, я заставил себя прогнать весь комплекс проверок системы безопасности особняка, прилегающей территории и флаера, «убил» два «спящих» микродрона на себе и, в удаленном режиме, еще семь на дамах, потом поднялся в свои покои и, раздеваясь на ходу, поплелся в сауну. В нашу, маленькую, находящуюся в одном блоке со спальней. Там задал щадящий температурный режим, кинул полотенце на холодную верхнюю полку, упал лицом вниз, закрыл глаза и провалился в какое-то странное состояние, в котором было лень даже думать.

На еле слышный шелест открывающейся двери, естественно, не отреагировал. На привычное «Ну давай, заходи уже!» Забавы – тоже. Просто в какой-то момент собрался с остатками сил, требовательно округлил спину и снова расслабился. А когда Федосеева уселась сверху и начала разминать забитые трапеции, тихонько попросил:

– Даш, только сегодня не хулигань, ладно? Я так сильно устал, что жить не хочется.

– Хорошо… - ответила она и продолжила заниматься любимым делом. А с нижней полки раздался виноватый голос Телепневой:

– Прости, это из-за меня! Яр, я дура, причем тупая – если бы тетя Аня не написала в личку и не объяснила, ЧТО ты для меня сделал, то до сих пор сходила бы от ума от злости, обиды и разочарования! А еще я никак не подберу слова для извинений и выражения благодарности.

Я повернул голову в ее сторону, приоткрыл один глаз, наткнулся взглядом на пунцовые уши, щечки и шею, запоздало сообразил, что по привычке ввалился в свою сауну голышом, и мысленно махнул рукой – я лежал мордой вниз, на заднице сидела Фрейя, а все остальное Ульяна уже видела:

– Не бери в голову – главное, что все плохое уже позади. И… в нашей компании слова не нужны – мы предпочитаем чувства.

Она ненадолго ушла в себя, видимо, «примеряя к себе» то, что я сказал, а затем убила – решительно пересела поближе и уткнулась лбом в мое плечо:

– Спасибо…

Я приподнялся на локте, ласково растрепал ее волосы и мягко улыбнулся:

– Мы команда. Так будет всегда. Привыкай.

Потом сделал приличную паузу и задал вопрос, который не давал мне покоя с момента первого разговора с Телепневой:

– Ульян, теперь, когда ты убедилась, что мы тебя не бросим, можешь объяснить, как отключить систему самоуничтожения твоего ТК? Понимаешь, я постоянно хожу под смертью и не хочу рисковать еще одной жизнью просто так. А тут время реактивации всего шесть дней плюс окошко с таймером постоянно перед глазами…

– Пока никак: окошко с предложением изменить базовые параметры всплывет только через год.

– Эх, отшлепать бы тебя как следует! – расстроено вздохнул я.

– Без нее вы бы меня не взяли… - криво усмехнулась она. – А свою жизнь я перестала ценить еще на первом курсе Академии.